Сердце Дракона. Том 19. Часть 2

Когда пал, пронзенный мечом Неро, когда исчезла во всполохах магии Сера, когда окровавленными губами прошептал последнее слово Орун, когда ледяные оковы сковали Аркемеью и их с Хаджаром нерожденное дитя… В эти мгновения — разве шел снег? Разве дули северные ветра, приносящие с гор весть о смене сезонов? Нет. Конечно нет.

С горделивой осанкой. В доспехах из истовой тьмы. В плаще, сшитым из не упавших слез и не сорвавшихся криков, в костяных сапогах и с мечом из разорванных, истрепанных судеб в руках, стоял вечный спутник и стражник костлявой старухи.

Хаджар знал их обоих.

Они ходили рука об руку. Всегда рядом. Всегда вместе. Просто смертным из-за ширины плеч одного, не всегда видно другую.

Так думал и Хаджар.

Думал, что знал — Холод.

Во всяком случае так было до того момента, пока он не погрузился в это озеро. Льды, снега и скалы спутали его сознание, навели на ложный след. Он думал, что ему придется сразится с природой. С болью тела.

Он ошибался.

Чем бы не являлось это озеро, если бы Хаджар был поэтом, он бы нарек его колыбелью.

И кто бы в ней родился?

Ах да.

Холод.

Глава 1708

Хаджар лежал среди того, на чьем фоне меркнут шрамы души, тают ночные кошмары. И чувствовал, как пленившая его “вода”, с остервенелым голодом дорвавшегося до мяса волка, пожирает его суть. Не только энергию Реки Мира или Терну, но и все остальное. Его путь. Его волю. Его память. Как она окрепшими когтями разрывает само его прошлое. Затем принюхивается к каждому кусочку и выискивает те, что похолоднее. Побольнее.

А таких у генерала было хоть отбавляй. И когда безумный холод рвал и терзал его сознание, то кусков, которыми он мог бы подпитаться, оказалось не в пример больше тех, теплых и родных, что он отбрасывал, как ненужные.

На фоне общего полотна те выглядели маленькими клочками, выбивавшимися из общего хоровода чего-то густого, темного и, судя по аппетиту холода, очень вкусного.

Проклятые Морвен и Эдуг.

Они что-то говорили об энергии и терне. О юных мечтателях, приходивших на берег озера, чтобы пройти испытание и получить возможность изучать истинный путь, или как они там называли Терну. Может быть, эти двое даже верили в свои постулаты. Но не Хаджар.

Генерал знал, почему испытание должны были проходить дети. Просто потому, что редко когда в этом далеком от мира, уединенном регионе, жизнь успевала в достаточной мере познакомить их со спутником костлявой, чтобы те могли исчезнуть в озере.

Хаджар же…

Он смотрел на собственное отражение. Его губы не посинели. Тело не порозовело. Волосы не покрылись белоснежным инеем. И все же, он ощущал нечто, что прежде лишь на мгновение, в часы самого полного отчаянья, приветствовало генерала откуда-то из-за угла, из темной подворотни, укрывшись сумраком и мглой.

И ка бороться с этим? Бороться с тем, что неизменно и от того куда более страшно. Будущее, пусть это и не всегда удавалось, пусть не всегда подчинялось воле и силе, но, все же, оно оставалось будущим. Чем-то, на что ты мог повлиять. Но как мог генерал побороть то, что пожирал в нем холод? Что-то, о чем он только, в минуты слабости и отчаянья, мог лишь горевать.

Холод…

Как бы ты хорошо его не знал. Или думал, что знаешь. Но каждый раз, встречая заново, это как маленькая экскурсия по владениям смерти. И не той, что можно увидеть глазами в чужих потухших очах и не той, что можно потрогать руками, щупая остывшую нить пульса или каменную, морозную плоть.

Нет.

И Хаджар тонул. Падал все глубже и глубже. Разорванный на множество осколков, среди которых не оказалось тех, за которые можно было схватиться и удержаться на границе этой реальности.

Продержаться целую ночь? С его прошлым, он не выдержал и нескольких минут и…

— Мы встретились снова, генерал, — прошептал смутно знакомый голос. — Как и было обещано — я пришел к тебе.

Сквозь белесую дымку сознания, Хаджар смог различить черты того, о ком давно уже не вспоминал. Его могучие лапы стояли на поверхности озера так крепко, как иные не смогут встать на плоском камне. Шерсть и высокий хвост струились по ветру и порой искрили синими льдинками. Глаза, похожие на жидкий лег, смотрели прямо на Хаджара. И длинные, прозрачные клыки, способные мгновенно заморозить любого, не достигшего ранга Бессмертного, отражали свет все так же — холодных звезд.

— Вождь, — прошептал Хаджар.

— Ты пришел в Земли Льдов, генерал, — произнес волк и руна на его лбу начала сиять все ярче и ярче. — А я вернулся, чтобы помочь тебе узнать имя Севера.

Волк подскочил к Хаджару. Его шерсть обернулся льдом, а длинные клыки вонзились в предплечье генерала, впиваясь в узоры и очертания именной татуировки. Хаджар закричал, а затем все стихло.

***

С трудом, нехотя, он просыпался, возвращаясь обратно в реальность. Тело болело. Не так, как это бывало после тренировки с Мастером и далеко не так, как после спора с Южным Ветром, когда маленький принц позволял себе лишнего и по его заднице прилетало розгами.