Сердце Дракона. Том 20

Волшебник взмахнул рукой и цветочный луг вокруг них исчез, уступив место выжженной долине, где кроме голых камней и редкого кустарника, больше ничего не было.

Мэб огляделась и в её глазах появилось узнавание. Место, где некогда Пепел и другой бессмертный, что был способен создавать иллюзии реальнее, чем сама действительность, сражались за трон короля бессмертных.

— Могу ли я вернуть память душе Рейки? — прошептал Пепел.

Мэб посмотрела на старого волшебника, заточенного в теле молодого юноши. Из всех Древних, лишь к нему одному она ощущала что-то большее, чем холодный расчет. И что-то теплее, чем легкую заинтересованность.

— Сколько раз она уже перерождалась?

— Девять, — прошептал Эш.

Мэб легонько кивнула.

— И все же — почему ты не с нами? — повторила она свой вопрос.

— А что изменится?

— Фатализм? Неужели я слышу покорность судьбе в голосе того, кто ворвался в Яшмовый Дворец и бросил вызов Императору? Того, кто бился с армией богов и демонов, кто низверг Феденрира, кто расколол душу Черного Генерала, кто создал страну бессмертных, кто…

— Хватит, Мэб, — перебил Эш, слегка скриви губы. — Ты не хуже меня знаешь, что нет никакой судьбы и нет Книги Тысячи.

— Знаю и…

— А есть неизменность, — продолжил волшебник, словно не слыша собеседницу. — И неизменость такова. И каждый раз — она есть. И если ты здесь, значит ты уже приходила, значит ты пришла, значит ты придешь снова. В бесчисленных эпизодах наших путей, в клубке всех нитей интриг и игр. Ты здесь. И я здесь. Ты есть всегда и было в будущем, и будет в прошлом.

Мэб молча смотрела на посох, который вновь появился рядом со стулом своего хозяина. Простой, пусть и аккуратно вырезанный, метра два — не больше. Его можно было бы спутать с походным, если не знать всей той мощи, что таилась внутри.

— Мне больше нравилось, когда ты владел посохом из дерева, в которое ударил первая молния, чем из ветви Древа Мира. Тебе не идет такая манера речи.

Пепел лишь развел руками:

— Тогда не нужно было его ломать.

— Мы бились по разные стороны, — напомнила Мэб.

Они снова замолчали. На этот раз на куда более длинный срок. Пейзаж вокруг больше не менялся. Сухая земля, изрезанная трещинами, низкое небо с соленым привкусом не моря, а пролитых слез и немного меди на губах от крови, запахом которой здесь все пропиталось.

Кровавый Генерал… Красный Генерал… Мастер Почти Всех Слов… Величайший Волшебник. У него было много имен. Но королеве больше всего нравилось просто — Эш.

— Откуда в вас всех такая уверенность, что если вам удастся победить, то нас всех ждет что-то иное, — вдруг прошептал волшебник. — Что неизменность… изменится.

Мэб ответила не сразу.

— Когда-то моему племяннику было достаточно надежды, — произнесла она, направив взгляд в ту же эфемерную даль, что и волшебник. — Наверное, мне теперь тоже достаточно лишь её.

— Надежда… а если ничего не будет, Мэб? Если только холод и мрак. Не твои, а другие. Пустота. Настоящая. Последняя. Что тогда?

— Тогда мы попытались, — твердо ответила королева.

— Попутно уничтожив целый мир? Погубив бесчисленное множество существ? Их истории, жизни, все, чем они являлись и могли являться. Ты хоть понимаешь тяжесть подобного деяния… хотя… нет. Никто не может понять. Просто потому, что если ты здесь и я здесь, то у вас еще никогда не получалось. Неизменность оставалась, остается… будет оставаться неизменной.

— Твои слова или Древо Мира говорит в твоей руке? — Мэб кивнула в сторону посоха, на древке которого сейчас покоилась ладонь волшебника.

— Нельзя уничтожить судьбу, Мэб, — покачал головой Пепел. — Это вызвало бы парадокс. Если бы ты могла уничтожить судьбу, то как появилась бы судьба, по которой тебе было бы предначертано её уничтожить? Ведь и ты и я — мы оба знаем, что судьба не прямая река с началом и концом, а бездонное озеро.

— Поэтому мы его и осушим, — кивнула королева. — И наступит новый день. Для всех нас.

— И что будет в том новом дне? Какие пути перед нами лягут.

Мэб улыбнулась. Загадочно и даже немного кровожадно.

— Не знаю, — честно ответила она. — И в этом и есть вся красота, Эш. В незнании. А если мы чего-то не знаем, значит ошибаемся, а когда ошибаемся — ищем правильные решения. И этими решениями двигаемся вперед и создаем что-то новое. Что-то свое.

— И ты думаешь — это твое новое будет лучше?

— Может и не будет. Может оно будет страшнее всего, что мы видели прежде, но… это все еще будет что-то новое, Пепел. Так что в третий раз я спрошу — почему ты против нас?

Волшебник посмотрел на собеседницу, после чего вздохнул и отвел взгляд в сторону.

— Я просто хочу еще раз их всех увидеть. Еще раз с ними смеяться и плакать. Путешествовать. Страдать. Радоваться. Еще раз испытать все это.

— Даже если не будешь помнить?

— Не важно, — улыбнулся волшебник. — Мне будет достаточно того, что я знаю, что это произойдет. Мне не нужно верить или надеяться, Мэб. Я знаю.

Королева кивнула, поднялась на ноги и подняла свое посох копье.

— Значит, битва? — спросила она.