Сердце Дракона. Том 20

Из свитков, историй и песен, Хаджар знал, что представляет из себя испытание Небес и Земли. Состоящие из пяти испытаний, оно проверяло все аспекты пути развития адепта. Будто кто-то незримый проводил экзамен на то, допустить ли адепта в край Бессмертных или же отправить его на круг перерождений.

Более того — в предгорьях отряд Небесных Лисов как-то раз был нанят в качестве охраны для одного из адептов, проходивших испытание, так что Хаджар мог воочию лицезреть те стадии, что проходили не в сознании адепта, а во внешнем мире. К примеру, самая первая из них создавала около груди адепта, острием прямо к сердцу, стихийный клинок с певучим названием Меч Небесного Огня.

Небольшой, размером с руку взрослого мужчины, он обладал столь чудовищной силой, что одно его появление было бы способно разрушить весь Даанатан, а малейшее продвижение — превратить целую страну в очередное Море Песка.

Хаджар, запуская собственное испытание Небес и Земли, подспудно надеялся, что край, лишенный притока энергии Реки Мира как-то повлияет на испытание и то окажется чуть проще, чем обычно.

В конечном счете — генерал не успел накопить каких-то особенных артефактов; его маг, способный наложить чары и заклинания, сейчас был не более полезен, чем простой смертный; а времени на тщательную подготовку попросту не имелось.

Так что вся надежда была на особенность Северных Земель. И то, что испытание окажется…

Что-то вспыхнуло и гром, сродни тому, что могут издать расколотые небеса, прокатился по Твердыне. Обычно серое и невзрачное небо запылало пожаром и алые всполохи волнами разошлись по облакам, обращая их в кровавый пар.

Откуда с высока на землю постепенно опускалось нечто, размером превышавший самый высокую из скал, а его пламя пылало с такой силой, что мигом обратило ледяную пустошь в… пустошь каменную.

Всеобъемлющее огненное явление разом поглотило собой все сущее вокруг — чудовищный меч, ожившее олицетворение ярости и гнева, небес, рассерженных тем, что простой смертный решил восстать против уготовленного ему рока и скинуть с себя неприступные оковы времен.

Аура непостижимого веса клинка давила на землю так, что та трещала и раскалывалась; непостижимая сила, которая бросала вызов самим законам природы; казалось, что меч буквально сжимает окружающий воздух, будто реальность прогибается под его волей. Охваченный пламенем клинок прорезал вечерние небеса, и его яростное сияние превратило полночь в яркий день, а затем, когда полыхнули далекие горизонты — обратно в ночь, а само небо — в истерзанное вулканическом пеплом полотно скорби.

— Длиной с руку, да? — процедил Хаджар.

Он поднялся на ноги и встал в центре разом пересохшего пруда.

Он не сводил взгляда с острия меча Хаджар. Острие… это скорее напоминало падающую на него скалу, чем действительно — острие. И все же глаза генерала были полны решимости. В его позе, в том, как он держал перед собой Синий Клинок читался вызов брошенному на него оружию небес.

И несмотря на то, что на фоне чудовищного пламени фигура Хаджара выглядела подобна камешку, бросающему вызов цунами, он, все же, стоял на своем. Каждое мышечное волокно его тела напряглось в готовности, каждая йота его существа была направлена в сторону предстоявшего столкновения.

Вторая ослепительная вспышка света, за которой последовал оглушительный рев, пронзила воздух. Энергия клинка раскалила кожу и обожгла глаза, но Хаджар не отвернулся и не опустил руки. Ничто не могло заставить его сойти со своего пути. И как бы ни был грозен враг, он не отступит.

И клинок, словно чувствуя решимость противника, начал движение. Когда он опустился, волна жара, которому не было ни сравнения, ни равных, подобно невидимому шторму, прокатилась впереди, испепеляя все, что находилось на ее пути.

Хаджар взмахнул мечом и на встречу волне жара понеслись потоки ветра. Две невидимые силы схлестнулись посередине, порождая незримый торнадо противоборствующих начал.

На генерала упала тень, и палящий силуэт надвигающейся гибели раскинул прожженные перья, но тот все так же остался непоколебим. Пальцы крепко обхватили рукоять его собственного меча, казавшегося едва ли не зубочисткой на фоне небесного исполина.

Хаджар стиснул зубы и с вызывающим ревом поднял потяжелевший от давления Синий Клинок над своей головой. Лазурное лезвие, на поверхности которого сияли звезды и среди облаков парила птица Кецаль, казалось, засветилось в тусклом свете пылающего неба, когда огненный меч обрушился на его плоскость.

Когда сталь встретилась с пламенем, то звук, заставлявший бы слова о “грозном грохоте разбитой вселенной” померкнуть и исчезнуть в своем реве, эхом разнесся по полю боя. Под гнетом чудовищной мощи, ноги генерала разом пробили высохший камень и по колено погрузились в породу, но тот, с ревом раненного зверя, держал. Костяшки пальцев побелели, мышцы напряглись, вены пульсировали на лбу, а энергия горными потоками покидала ядро силы.