Сердце Дракона. Том 4 (СИ)

Он повернулся к дворцу и смело встретил взгляд Умара, полный ревностной ненависти. Надо же, адепту пятый век уже идет, а он себя ведет почти точно так же, как Шакар. Разве что размах его ревности в разы больше.

Зачем же Хаджар остановился? Потому что впервые за долгое время по его спине побежали холодные мурашки. Такие же, как некогда в первые дни кромешной тьмы темницы Примуса.

Это был страх.

И Хаджар знал, что если он сейчас развернется и сбежит, то навсегда останется в плену мысли, что Рыцарь духа — это существо другого порядка. Нечто, способное уничтожить его одним щелчком пальцев.

Такого тот, кого некогда прозвали Безумным Генералом, допустить не мог.

Хаджар взялся обеими руками за рукоять Горного Ветра. Вокруг ног взвился вихрь сине-стальной энергии. В его недрах порой появлялись тени танцующих драконов.

Окрестные кусты и кроны деревьев зашумели, качаясь в такт поднимающемуся ветру.

— Ты в своем уме, варвар?! — выкрикнул Эйнен, выставляя перед собой посох. — Твои раны…

Не успел островитянин договорить, как на торсе Хаджара сквозь повязки начала проступать кровь. Жирные, красные разводы на белых бинтах выглядели пугающе и завораживающе одновременно.

Хаджар же внутренне обратился к таинственному черному “мечу”. Как и в прошлый раз, используя чары Игнес, он мысленно принял с его помощью стойку “Весеннего ветра”.

Может, сейчас, лишенный помощи духа, Хаджар был в сотни раз слабее, чем во время битвы. Но теперь он знал, на что именно способны техника учителя Травеса. А знание порой сильнее голой веры. Потому что, как не что иное, оно придает уверенности в своих силах.

“Я дойду до самого Яшмового Императора! — В глазах Хаджара проснулся дракон, а от его ярости с клинка порой соскальзывали небольшие синие искры. — Кто такой Рыцарь духа перед лицом властителя богов? Тень от муравья! И даже если здесь появится вся армия Дарнаса, я не побегу!”

— Падающий лист! — Несмотря на волю, принявшую облик клинка, и ярость, голос Хаджара был спокоен.

Он призвал почти всю энергию, которую только успел восстановить за время отдыха. Он призвал все знания о пути меча, а после битвы с разбойниками красного черепа Хаджар чуть продвинулся по этой тропе.

Теперь он не только знал, но и понимал больше, чем раньше.

Кровь прыснула сквозь бинты на лезвие клинка. С ревом Хаджар сделал рубящий взмах. На этот раз не было ни молний, ни грома. Небо не почернело и не разверзлось. Не появились молнии, принимающие облик драконов. Но тем не менее прямо над головой Умара появился призрачный синий серп. Шейх, стоящий в семидесяти шагах от Хаджара, даже не обратил на него внимания.

Зеленые лучи, эхо от его стойки, взвились лианами и, опутав серп, разбили его на мириады синих осколков.

Хаджар, выдохнув, с трудом убрал меч в ножны и с еще большим усилием взобрался на лягушку.

— Ты явно не в своем уме, Северянин, — покачал головой Эйнен.

Стражи дворца уже были совсем близко, но куда им тягаться со скоростью лягушек. Те за пару секунд оставили их далеко позади.

Мелькали улицы, дома превращались в одну размытую полоску из серого камня. Люди, занимавшиеся восстановлением Курхадана после битвы, шарахались в сторону, когда мимо проносились два всадника.

Хаджар, сняв кафтан, примотал им себя к луке седла. Он не был уверен, что сможет сохранить сознание при таком бешеном темпе.

Эйнен и Хаджар, будто воры, сбегали из города, который они же и помогли отстоять. И ни у одного из них не возникало мысли, что это несправедливо. Справедливости в этом мире не существовало. Было лишь то, что ты можешь сделать и что — нет.

И все же, покидая Курхадан и взбираясь на ближайший бархан, Хаджар едва ли не против воли обернулся. Там, на вершине горы, в искусственном, но таком родном лесу, стояла одинокая фигура. Развевались ее одежды, будто оторванные от вечернего неба лоскуты шелка и бархата.

Хаджар отвернулся. На этот раз ему было сложнее устоять перед чарами Игнес. Вскоре беглецы скрылись за барханами, оставляя оазис позади.

Игнес же пока не торопилась уходить. Она стояла на краю и смотрела на золотое море, плывущее перед ней. Для нее барханы — те же волны. Для смертных они зачастую казались неподвижными, но для Игнес…

Он протянула вперед руку. За многие километры от нее кровь, обагрившая дорожки в саду шейха, засветилась. Она будто ожила, начала собираться в капли и медленно подниматься в воздух. А затем со скоростью стрелы Умара, которую тот все же выпустил из лука в небо, они долетели до Игнес.

Та что-то прошептала, и кровь сгустилась, застыла, приняв форму рубина, занявшего место на поясе Игнес.

— Я видела, как рождались и умирали империи, как падали и понимались боги, — силуэт женщины невозможной красоты постепенно истаивал, — но не думала, что я когда-нибудь встречу твоего потомка. Да пожрет тебя бездна, Черный Генерал. Надеюсь, даже в посмертии твои страдания немыслимы.

Над головой Хаджара пролетел порыв веселого ветра. Кажется, он что-то ему нашептывал.

Глава 307