Сердце Дракона. Том третий

Генерал зарычал от боли и от гнева. Он взмахнул клинком, целя в живот противнику, но тот ловко отбил удар и контратаковал. Палаш взмыл полуокружностью и на возвратном движении оставил длинную полосу на груди Хаджара. От правого плеча и до левого бедра. Неглубокую, но кровоточащую рану.

Они вновь стояли друг напротив друга. Тяжело дышащие, почти лишившиеся сил.

— Пора… заканчивать… Хиджи, — проскрипел Примус, вытирая кровь со рта и бровей.

Хаджар вздрогнул. ”Хиджи” — на языке кочевников это означало “злой волчонок”. Так Примус дразнил Хаджара в далеком детстве.

— Да, — кивнул Хаджар, — пора.

Примус прикрыл глаза. Он выставил палаш горизонтально перед собой, и вокруг него поднялось торнадо черной энергии. Огромный вихрь, собранный из остатков резерва энергии и жизненных сил непосредственно самого Примуса.

На глазах Хаджара кожа короля серела, покрывалась пигментными пятнами. Густые волосы редели, выпадая, зубы желтели, а белки глаз становились мутными.

Вихрь уплотнялся, сжимался, пока не сместился от самого Примуса к его мечу. Вспыхнул черным ветром, будто огнем, палаш. Примус открыл глаза и в тот же миг с кончика меча сорвался черный, тонкий луч. С немыслимой скоростью он преодолел расстояние и в глазах Примуса вспыхнул свет триумфа.

Луч истаял только на расстоянии в сотню шагов, где-то над площадью, где собирались сжечь генерала. Сам же Хаджар держался за правый бок, недоумевая, почему все удары приходятся именно на него.

Кровь ручьем била сквозь пальцы. Ровная, широкая, сквозная рана осталась на теле Хаджара. Он даже не мог прикрыть ее ладонью.

Внезапно триумф в глазах Примуса сменился пониманием, а затем и готовностью встретить свою судьбу.

— Атикус хорошо тебя науч…

Договорить король не успел. Хаджар мысленно представил перед собой образ спрятанного в реке мира духа меча. Затем, используя остатки энергии, сделал простой выпад Лунным Стеблем.

Меч, не выдержав энергии, треснул и обернулся облаком стальной пыли. Но перед там как исчезнуть, Лунный Стебель успел выдать почти невидимый, едва заметный, призрачный меч, пронзивший Примуса.

От этого удара король, покачнувшись, упал с балкона. А вся восточная сторона дворца покрылась сетью длинных разрезов, оставленных, казалось бы, таким слабым призрачным мечом. Затем половина дворца задрожала и начала осыпаться.

— Отец! — прозвучал крик со стороны уцелевшей лестницы.

Хаджар грязно выругался.

По ней, в броне матери, сбегала Элейн, держащая белый меч далеких предков. Вокруг нее поднималось горячее оранжевое пламя, а в глазах помимо слез пылала ярость.

— Убийца! — закричала она, направляя клинок в сторону Хаджара.

* * *

Примус не видел, что происходит во дворце. Он, упав с балкона, покатился под холм. Он чувствовал, как жизнь покидает его. Утекает, будто песок из разбитых часов.

Затем вспышка боли. Падение Примуса остановил старый камень, обвитый плющом.

— Брат. — Сквозь боль и шепот смерти Примус обхватил камень и принял полусидячее положение. Он облокотился на старое надгробие и посмотрел в сторону сияющего горизонта. Слезы текли по его щекам. Такие же старые, как и он сам. — Я так скучал по тебе, брат. Так скучал…

Когда очередной луч солнца осветил пергаментное лицо Примуса, то тот уже не дышал.

Жизнь оставила его.

* * *

— Ну, мы пойдем уже или нет? — спросил мальчик Атикус у высокой, пышной женщины. — Сейчас фейерверк без нас запустят.

— Да, теперь пойдем, — улыбнулась женщина.

Из-за ее спины вышел мальчик с чистыми синими глазами.

— Мы тебя уже заждались, — улыбнулся мальчишка по имени Хавер. — Где пропадал, братец?

— Я немного заблудился.

— Ну ты как всегда, Примус, — засмеялись дети.

И все пятеро отправились смотреть на фейерверки.

Глава 254

Хаджар, обмотав рану одеждами, соскочил с балкона. Он приземлился на одну из обрушившихся колонн. Элейн легко взмыла на точно такую же, стоявшую напротив.

Она направила белый клинок в грудь Хаджару.

— Убийца, — повторила она.

— Элейн, послушай, твой разум в плену техн…

Договорить принцесса не дала. С ее меча сорвался ревущий поток пламени. Будь у Хаджара меч, он бы легко рассек его и не испытал особых трудностей. Но все, что осталось от его верного Лунного Стебля — лишь простая рукоять.

И внезапно мир замер. Хаджар смотрел на эту рукоять. На простой элемент, элемент, который помнил клинок даже лучше, чем его помнил сам Хаджар. Рукоять Лунного Стебля, а не сам клинок, вот что все эти годы держал в руках Хаджар. Вот на что он опирался и надеялся в самых безвыходных ситуациях.

Эта мысль, скользкая, туманная, почти как мираж в далекой пустыне. Хаджар пока плохо понимал, что именно она означает, но чувствовал, как от нее веет мистериями пути духа меча.

И Хаджар взмахнул рукоятью Лунного Стебля, и на мгновение из нее появилось лезвие. Такое незримое, как и эта мысль. Удар, который получился в этот момент у Хаджара, не просто рассек пламя Элейн, но и разбил стену за ее спиной и исчез только на расстоянии почти в семьдесят шагов.