Сердце Дракона. Том третий

Того это, казалось, не волновало. Он и без встречи собирался произнести речь. Хаджар надеялся, что сможет ее выдержать. Хотя в данный момент ему казалось, что лучше гореть в огне, чем в очередной раз слушать Примуса.

Перед тем как Примус взял слово, Хаджар произнес вслух следующую строчку:

— Не убежать, со всех сторон я окружен врагами.

Глава 248

— Соотечественники! — Голос Примуса, усиленный энергией, звучал весенним громом посреди ясного неба. — Этот день останется навсегда в истории! День, в который мы празднуем окончательную победу над узурпаторами нашего королевства! Теми, кто своими руками пытался погубить нас, сделав слабыми и безвольными! Кто хотел отдать наши страны на растерзание нашим врагам!

Народ, казалось, не слышал короля. Все взгляды были устремлены к привязанному к столбу генералу.

— Мы с вами сумели избавиться от тарана прошлого! Больше никто не отдает свои жизни за идеи короля Хавера! Больше никто не топчет память о наших предках с его знаменем в руках! И мы жили с вами все эти годы в мире и спокойствии!

И вновь тишина. И вновь никто не смотрел на короля. Но и в глаза Хаджару также нет заглянуть смельчаков. Толпа, насчитывающая несколько миллионов человек, смотрела на пару сотен легионеров. Они спокойно принимали тот факт, что ничего не могут сделать с тем, что законного наследника трона вот-вот казнят.

Хотя, чего там, не столько законного наследника, сколько народного героя. Человека, которого уважали не за силу, не за славу, а за его решимость, волю, характер и нрав. За то, что тот был готов с жизнью проститься, чтобы спасти солдата.

Может, кто-то бы сказал, что для полководца такое поведение глупо и неразумно. Но для истерзанного внутренними и внешними войнами народа это был знак. Знак, что и во власти есть люди, не забывшие о заветах предков. Для которых честь и благородство — не пустые слова и устаревшие понятия.

И все же люди прятали взгляды.

— И сегодня мы с вами наконец избавимся от последнего паразита на теле нашей славной родины! Этот мелкий жук, разъедающий нас изнутри, принял облик героя! Обманом и предательством он возглавил армию Лунной Лин! Саму же воительницу он отправил на верную смерть! Погубил тысячи людей! Заключил подлый, продажный договор с нашим врагом — Балиумом! И все это, чтобы попасть сюда и получить возможность воткнуть мне, вашему королю, нож в спину! Ради этого он не гнушался ничем! Использовал моего сына! Мою дочь, которую попытался силой взять во время их охоты!

Элейн в этот момент отшатнулась от отца, но затем ее лицо вновь приняло ту же беспристрастную маску. Хаджар заметил, как в руках наместника светится тусклым светом небольшой медальон.

Не нужно быть гением, чтобы сложить эти два момента воедино и получить общую картину происходящего. От ярости Хаджар едва было не сломал столб. И если бы не боль от ошейника, даже его сил смертного хватило бы, чтобы сломать столб толщиной в пояс здорового человека.

Этот шум и треск произвел на толпу оживляющее впечатление. Они увидели не ярость Хаджара, направленную на короля и наместника, а то, что их генерал пока еще не собирался сдаваться…

Каждый в происходящем видел что-то свое…

— За эти тяжкие преступления я приговариваю лжепринца Хаджара Дюрана к казни через сожжение. Дабы праотцы встретили его, заживо сгоревшего, печатью бесчестия, плюнули ему в обгорелое лицо и не пустили в свой дом!

Палач, пряча взгляд, поджег огнивом факел и шагнул в сторону Хаджара. В этот самый момент внутри толпы раздалось:

— Последнее слово! По заветам предков, у приговоренного есть последнее слово!

Палач замер. Факел так и не коснулся хвороста.

— Последнее слово! — подхватили где-то рядом.

— Последнее слово! — раздалось с другой стороны.

Спустя минуту многомиллионная толпа дружно скандировала:

— Последнее слово!

Примерно полминуты миллионы людей скандировали свое требование, пока король не взмахнул позволительно рукой. Видимо, и самому Примусу, уверенному в исходе сегодняшних событий, стало интересно, что же такого мог сказать принц.

Толпа замолчала. Исчезла дорога, по которой вели на смерть прославленного генерала. Стражники Лидуса замешались в толпе. Они стояли рядом со своими соотечественниками. Сняв шлемы, опустив щиты и копья, они смотрели в сторону помоста.

Только лишь несколько сотен легионеров все так же держали мечи направленными на людей.

— Вы знаете, — голос Хаджара, не звучал подобно грому, но слышали его все и каждый, — смотрю я на вас, и мне становится обидно… Обидно, что я родился именно в этой стране и что именно вас мне суждено до конца своих дней называть своими соотечественниками!

Сказать, что никто не ожидал от генерала таких слов — не сказать ничего. В абсолютной тишине, наступившей после этих слов, вороньим карканьем звучал смех наместника и Примуса.

— И этого человека вы назначили своим героем?! — прокричал король.