Сердце друга

Акимов удивился. Ему показалось, что когда-то, неизвестно когда, он слышал обращенный к нему точно такой же вопрос, произнесенный тоже в темноте и тоже при свете карманного фонарика. Но он не мог вспомнить, было ли это на самом деле или ему только мерещится, что было.

- Командованию виднее, - ответил он уклончиво.

Адмирал выключил фонарик. Сразу стало очень темно. Помолчав, он сказал:

- Держитесь, Акимов. Вот еще эту операцию проведете, и я вас заберу обратно. Повоевали на суше - и довольно. Договорились?

- Есть, - сказал Акимов. И вдруг, пожалев адмирала, голос которого звучал устало и озабоченно, добавил: - Вы не беспокойтесь, товарищ командующий. Мы все сделаем.

Адмирал порывисто пожал руку комбата и, не сказав больше ни слова, пошел дальше вдоль берега. Свет карманных фонариков вскоре потерялся вдалеке.

Акимов подошел к предназначенному для него катеру-охотнику. На этом катере с ним должна была грузиться рота Козловского. Остальные роты шли в первом эшелоне.

Погрузка шла уже полным ходом. Матросы с катера в темноте негромко командовали пехотинцами, распределяя их по кубрикам.

Кто-то из матросов добродушно говорил.

- Не забудь, Сережа, поставить чумички и ведра, а то начнут травить, заблюют нашу коробку. Море шквальное.

- Не бойся, не заблюем, - отвечал так же добродушно кто-то из пехотинцев. - Видали мы коробки почище твоей.

- Видали, видали. Брось курить, вот тебе и видали...

- Хе-хе...

Взойдя по сходням, Акимов с минуту поглядел, как его люди скрываются в люке и размещаются на палубе, потом пошел к мостику - познакомиться с командиром катера. От такого знакомства и, по возможности, дружеских отношений с хозяином десантного корабля во многом зависел успех высадки.

У самого входа на мостик Акимов столкнулся с кем-то из экипажа и, всмотревшись, узнал по грузной фигуре и пышным усам боцмана Жигало.

- Жигало! Иван Иванович! - воскликнул Акимов, все еще не веря своим глазам.

- Павел Гордеевич! Ей-богу, Павел Гордеевич!

Жигало крепко пожал протянутую ему руку и сказал:

- Ну и обрадуется наш-то!

Акимов быстро поднялся на мостик и заключил в свои объятия маленького лейтенанта, который от волнения даже стал заикаться и только повторял:

- Вот не ожидал...

Они не успели ни о чем поговорить, как был дан сигнал о выходе.

Шторм достигал семи баллов. Катер-охотник кидало, как щепку. "Баренцева бочка" выпустила на десантные суда всех своих чертей и водяных. Все это выло, визжало и исступленно кидалось на корабли.

Стоя рядом с Бадейкиным, Акимов время от времени вытирал рукой мокрое лицо и весело взглядывал на маленького командира. Тот с улыбкой, так необычайно украшавшей его плоское лицо, тоже посматривал на Акимова.

- Похудели! - крикнул Бадейкин.

- Что? - не расслышал Акимов за ревом ветра.

- По-ху-де-ли!..

- Нины Вахтанговны со мной не было!

- Хе-хе...

- Поздравляю! - крикнул Акимов.

- Чего?

- Не заметил раньше! С повышением, товарищ старший лейтенант!

- Спасибо! - улыбнувшись, сказал Бадейкин.

- Чего? - не расслышал Акимов.

- Спасибо-о-о-о!

Акимов рассмеялся:

- Ну и погодка!

- Где лучше? - изо всех сил прокричал Бадейкин. - У нас или в пехоте?

- Везде лучше! - захохотал Акимов, потом, наклонившись к Бадейкину, крикнул ему в самое ухо: - Поздравьте и вы меня! У меня дочь.

- Чего?

- Дочь, дочка, Катей назвали!

- Поздравляю!..

Огромная волна положила кораблик на правый борт.

- Держись, ребята! - крикнул Акимов своим пехотинцам, заполнившим палубу. Его сильный голос перекрыл шум ветра, и к нему наверх обратились мокрые лица. Они успокоительно улыбнулись ему. Рулевой Кашеваров на секунду отвернулся от штурвала и посмотрел на Акимова. И опять Акимов вспомнил себя молодым. Он потрепал рулевого по плечу, рулевой улыбнулся, что-то сказал, но Акимов не расслышал. Он посмотрел на своих людей, стоявших на палубе, и, угадывая под черными шапками знакомые лица Тулякова, Матюхина, Гунявина, Егорова и других, подумал с несколько ревнивым чувством, что нынешние его подчиненные нисколько не хуже бадейкинских ребят и что с ними тоже можно делать большие дела.

От этих мыслей Акимова отвлекли знакомые очертания берегов. Темные скалы, отвесно спускавшиеся прямо в море, похожие как две капли воды на те скалы, которые были и раньше, чем-то неуловимым все-таки отличались от них. Это начинался Варангер-фьорд - тот самый, куда Акимов впервые плавал дублером на этом самом катере-охотнике. Вот там, немного дальше, катер высаживал Летягина с его разведчиками. Бадейкин тоже вспомнил об этом и, тронув Акимова за плечо, показал рукой на берег.

- Да, - сказал Акимов.