Сердце дыбом

— Не имеете права! — заголосил кюре через динамик. — Всеблагому Господу претят ваши хамские манеры, грязные носки, застиранные подштанники, черные воротнички и нечищеные зубы. Нечего и соваться в рай с жидкими подливками, тощей курятиной да мелкой фасолью. Бог — это серебряный лебедь, сапфировое око в лучезарном треугольнике, бесценный бриллиант в золотой ночной вазе. Бог — это тысячекаратное чудо, таинство белой платины, лавина драгоценных перстней малампийских куртизанок. Бог — негасимая свеча в руках облаченного в бархат прелата. Бог — в блеске злата, в жидких перлах ртути, в хрустальной ясности эфира. Бог видит вас, жуков навозных, дремучих смердов, быдло, и Бог за вас терзается стыдом…

Едва прозвучало запретное слово, поднялся дружный вопль, кричали все: и кто сидел, и кто стоял.

— Заткнись, кюре! Давай свое представление!

Огульный шквал возобновился с новой силой.

— Да-да, — не унимался кюре. — Ему за вас стыдно! Вы грубые, грязные, серые скоты, вы половая тряпка мироздания, вы гнилая картошка на небесных грядах, вы крапива в божественном саду, вы… уй-уй-уй!

Метко пущенный стул сорвал занавес, и взорам публики предстал кюре: в нижнем белье он приплясывал перед микрофоном, потирая макушку.

— Представление! Начинай, кюре, начинай! — ревела толпа.

— Ладно! Уй-уй! Ладно! — сдался кюре. — Представление начинается!

Гвалт сразу прекратился. Со стульями кое-как разобрались, мальчики-хористы окружили кюре. Один из них подал ему какой-то коричневый шар, который кюре надел на руку. Потом проделал то же самое с другой рукой. Наконец, облачившись в великолепный ярко-желтый халат, он выскочил на ринг и прошелся, прихрамывая и не расставаясь с микрофоном, который скользил по заранее протянутой у него над головой проволоке.

— Сегодня, — без предисловий начал кюре, — у вас на глазах я бесстрашно и решительно вступлю в бой с дьяволом. Бой будет состоять из десяти раундов по три минуты.

Недоверчивый ропот пробежал по рядам.

— Не смейтесь! — вскричал кюре. — Кто не верит, пусть не смотрит!

Он взмахнул рукой, и на ринг из-за кулис пулей вылетел ризничий. Запах серы разнесся по сараю.

— Неделю назад я сделал открытие, — объявил кюре. — Мой ризничий — сам дьявол.

Ризничий небрежно выдохнул изящную огненную струйку. Из-под его длинного халата выглядывали мохнатые ноги с копытами.

— Поприветствуем его, — воззвал кюре.

Прозвучали довольно жиденькие аплодисменты.

Ризничий явно был обижен.

— Найдется ли что-нибудь, столь же угодное Господу, чем это зрелище, подобное блестящим ристалищам, что некогда устраивали римские кесари, знавшие толк в роскоши и блажи?!

— Хватит! — выкрикнули из публики. — Давай драку до крови!

— Ладно! — отвечал кюре. — Ладно-ладно! Скажу вам еще только одно: вы презренные беотийцы!

Он скинул халат. Двое мальчиков из хора выполняли при нем обязанности секундантов. Ризничему не помогал никто. Мальчики принесли табурет, таз с водой и полотенце, кюре вложил в рот назубник. Ризничий же произнес некое кабалистическое слово — и черный халат на нем вспыхнул ярким пламенем и исчез в клубах рыжего дыма. Он ухмыльнулся и, приплясывая, стал разминаться. Кюре, побледнев, осенил себя крестным знамением. Ризничий возмутился:

— Удар ниже пояса, а ведь мы еще и не начали — так не пойдет, любезный кюре!

Третий хорист ударил колотушкой по медному чану. Ризничий покинул свой угол около столба-трезубца и вышел на середину ринга. Публика встретила этот сигнал восторженным вздохом.

Дьявол решительно бросился в атаку, проведя серию коротких ударов правой, из которых каждый третий прорывал оборону кюре. Тот же проявил неожиданную ловкость, ножки его, толстенькие, пухленькие, оказались, несмотря на хромоту, весьма проворными. Вынужденный отвечать только прямыми правой, он старался держать противника на расстоянии. Но вот, воспользовавшись моментом, когда дьявол утратил бдительность, наблюдая эффект новой атаки сбоку, кюре поразил его в грудь двойным ударом левой. Ризничий грязно ругнулся. Публика зааплодировала. Но не успел кюре насладиться торжеством, как получил молниеносный апперкот в нижнюю челюсть и еле удержался на ногах. Результатом следующей серии коротких слева явился подбитый глаз священника. Казалось, дьявол решил продемонстрировать весь арсенал приемов, которыми владел. Тела противников покрывались красными пятнами, кюре начинал задыхаться. Ризничий же держался отлично.

— Ваде ретро! — произнес кюре.

В ответ на это дьявол закатился смехом, схватившись за бока. Не растерявшийся священник влепил ему парочку ударов в лицо. Из носа дьявола потекла струйка крови. Но тут прозвучал гонг, и противники разошлись по углам. Вокруг кюре засуетились трое хористов. Публика, довольная видом крови, которая текла довольно обильно, аплодировала ему. Дьявол схватил канистру с бензином, отхлебнул и снова изрыгнул приличный сноп огня и копоти, слегка опалив провод микрофона. Бурная овация в зале. Кюре оказался на высоте, подумал Жакмор. И как организатор, и как боец. Блестящая идея — вызвать на поединок дьявола!