Сердце его в Эдирне

Раду вздыхает. Он не может уснуть ни в казарме, ни в саду — отчего-то ему тревожно. Он словно застыл на краю пропасти, в шаге от бездны, в которую его неумолимо затягивает. Он не знает, что это за предчувствие, однако помнит, что, когда Влад отправлялся в Валахию, ему точно так же казалось, будто его жизнь разделилась на “до” и “после”.

Раду прикрывает глаза, вспоминая, что им так и не дали попрощаться. Влад тогда был напряжён и всё время бросал тревожные взгляды по сторонам. Он словно опасался, что кто-то увидит их вместе…

— … О, милостивый Аллах, как же здесь не хватает морского ветра! — внезапно вырывает его из воспоминаний незнакомый голос. — Клянусь, это розовое масло сведёт меня с ума!..

Раду не уверен, обращаются ли к нему, потому что вокруг темно, а сам он одному Богу ведомо сколько пролежал в высокой траве. Эта часть дворцового сада обыкновенно не вызывает ни у кого интереса — тем более, странно встретить здесь кого-то глубокой ночью. Он испуганно распахивает глаза и обнаруживает, что к нему склоняется тёмная фигура в обмундировании сипахи, рядового лучника. Ночь выдалась лунной, и холодный свет льётся на них обоих жидким серебром, выхватывая резкий профиль незнакомца и длинные копья чёрных ресниц, за которыми скрывается любопытный взгляд.

— Не припоминаю, чтобы встречал тебя раньше, — продолжает незнакомец уверенно. — Ты ведь один из янычар?

Раду чувствует, что язык его стал сухим и намертво прилип к нёбу. Формально он действительно один из янычар, и он знает, что сипахи относятся к ним, как к выскочкам. Глухой ночью в дворцовом саду никто его не хватится, и, если начнётся потасовка, любой исход для него будет печален. Если он изобьёт кого-то, кто принимал участие битве за Константинополь, его изобьют. Если он позволит избить себя — его изобьют ещё раз, но уже за отлучку из казармы в неположенный час.

— Расслабься, я тебя не трону, — незнакомец пожимает плечами, улыбаясь. — Ты слишком красив, чтобы тебя бить.

Раду подхватывается на ноги. В ушах шумит от резкого подъема, но он ещё никогда не позволял никому так о себе отзываться. То, что он чужеземец, не делает его слабее. Видимо, в выражении лица его проскальзывает что-то, что заставляет незнакомца временно отступить. Примирительно приподнимая руки, тот вздыхает:

— Я не собирался тебя оскорблять. Ты действительно красив. Но, если хочешь, мы можем размяться…

В следующую секунду Раду закатывает рукава рубашки и собирает волосы в пучок. Он не собирается позволять сипаху относиться к себе поверхностно — если тот думает, что парень, не участвовавший в сражениях, так прост, он будет рад убедить его в обратном. К тому же, сипах сам только что предложил называть это тренировкой — за такое не наказывают. Если Раду не проиграет, никто не узнает, что его не было ночью в казарме. Всё, что ему необходимо — поставить на место вздорного незнакомца и сделать так, чтобы на его теле не было видимых повреждений. Как говорят, не пойман — не вор.

— А ты уверенный в себе, янычар, — сипах снимает с себя доспех и наручи, глаза его полыхают странным огнем. Кажется, он доволен тем, что Раду не отступил — вероятно, всё ещё считает его слабаком.

Раду молча принимает боевую стойку. Он не собирается размениваться на разговоры. Мгновение — и незнакомец каким-то невероятным образом оказывается сбоку от него, выполняя жёсткий захват. Раду успевает увернуться. В этот самый момент он перестаёт недооценивать противника. Его тренировали лучшие мастера боевых искусств в Эдирне, он явно не ожидал такого проворства от простого солдата кавалерии.

Между тем, незнакомец выставляет ногу вперёд, блокируя его отступление влево, и перехватывает Раду за предплечье. Его пальцы впиваются так крепко, что на мгновение запястье Раду начинает неметь — однако принц вовремя ныряет незнакомцу под руку, выворачиваясь, чтобы высвободиться. В следующую секунду он пользуется инерцией противника, ставя ему подножку, и незнакомец не успевает остановиться. Его скорость движений работает против него, увлекая его вперёд. В последнюю секунду он захватывает ногу Раду бедром, так что они оба валятся в траву.

Раду падает на противника сверху, и его локоть случайно попадает незнакомцу в живот. Тот на время не способен даже дышать.

— Был рад размяться, — Раду кое-как поднимается с земли, отряхивая штаны и поправляя сбившуюся грязную рубашку. Кажется, незнакомец удивлён, когда замечает, что у его соперника всё это время был при себе кинжал. Обычно янычары не имеют собственного холодного оружия, если они не в походе. На мгновение его тёмные глаза сужаются.

Раду не собирается ничего объяснять — он не привык много говорить. Он возвращается в казарму, оставляя незнакомца приходить в чувства.

~~~

…Наутро Раду просыпается от суеты в казарме. Он живёт отдельно, а потому не знает, что именно произошло, пока не выходит в общее помещение, где остальные янычары спешно всё отдраивают. Даже Халкокондил, которого обыкновенно было не застать, разложил по местам разбросанные свитки.