Сердце Эрии

Друзья выслушали мой взволнованный, сбивчивый рассказ, прерываемый редкими всхлипами, и их мрачные от бессонных ночей и уставшие от грызущей тревоги лица просветлели. Надежда вновь грела наши сердца, озябшие от тоскливой болотной серости. Шеонна, еще недавно понурая, вспыхнула, словно раздутый ветром уголек, опаляя окружающих безудержной энергией, и с головой ушла в приготовления к дороге. Ее ноги уже рвались обратно на твердую сухую землю, поросшую сочной травой, но напоследок подруга вместе с Бенгатой еще немного потоптала рощу неподалеку от Сердца Болот в поисках необходимых для путешествия трав. Старуха заготовила для нас мази, ароматные отвары, собрала еды на несколько дней и принесла от соседей теплых шкурок для холодных ночей на сырой земле. А Шейн, прежде подлечивавший рану осторожно и неспешно, перестал себя жалеть.

Сила Древней Крови проникала глубоко в плоть, стягивая поврежденные мышцы и восстанавливая целостность каждой клеточки, но бередила аккуратно наложенный Ильвой шов. Кровь вновь сочилась сквозь крепко стянутые нити эрчина, и от ее вида знахарка приходила в ярость. Шейн стойко сносил ее вызванную тревогой брань, заверял, что впредь не станет действовать так безрассудно. Но как только женщина покидала хижину, вновь принимался за самоисцеление, которое было сродни пытке: друг зажимал в зубах плетеный кожаный ремень, магический свет разгорался под его ладонью, и раздирающая разум боль растекалась по телу вместе с исцеляющей Силой.

В такие моменты я предпочитала находиться за пределами комнаты, чтобы не видеть раскрасневшегося лица Шейна с набухшими на лбу венами и крупных слез на его ресницах. Я сидела на улице, вжавшись спиной в стену дома, баюкала спящего Эспера и что есть силы сжимала в кулаке волчий оберег Ария – тепло кристалла успокаивало, а мерное биение отвлекало от душераздирающих стонов, доносящихся из хижины.

Я должна была помешать самоистязанию Шейна, должна была браниться, как Ильва, и позволить его ранам исцелиться самостоятельно без ежеминутной боли, сводящей с ума. Но страх за Эспера разрывал душу на тонкие окровавленные лоскуты, и все, о чем я могла думать: лишь бы это закончилось как можно быстрее и Шейн поднялся на ноги полный сил – без него и Шеонны я не справлюсь.

Позже я буду корить себя за бессердечие и плакать, вспоминая, через что пришлось пройти другу и сколько вынести боли, причиненной собственными руками. Но все это будет потом, когда мы спасем Эспера и его теплое прикосновение к моему разуму смягчит острые шипы вины, вонзившиеся в душу.

Кэйра пришла с наступлением темноты. Я не спала и ощутила присутствие ведьмы раньше, чем ее рука легко постучала в дверь. Болота замерли, затаив дыхание: копошащиеся под крышей зверьки притихли, а золотая пыльца амев на деревянной дорожке за окном засияла ярче, хотя сами насекомые разлетелись, будто осенние листья на ветру.

– Время, отведенное вам моими сестрами и Тьмой в сердце зверя, иссякло, – сухо бросила ведьма с порога.

Не мешкая ни минуты, мы закинули за спину дорожные мешки и молчаливой процессией последовали за ней. Бенгата и Ильва проводили нас до деревенских ворот – дальше Кэйра не позволила, – и напоследок старуха расщедрилась на короткие, но крепкие объятия.

Кэйра нетерпеливо дернула плечом, шагнула за частокол, и деревянные колья растворились в ночных сумерках. Над головой нависли зубастые горы. Из чернеющего чрева пещеры вырвался колючий вихрь, взметнул полы моего плаща и умчался в сторону Болот, потревожив сонные ели. Те зашелестели, то ли прощаясь с чужаками, то ли недовольно ворча на игривый ветер.

– К рассвету пещера выведет вас к западному склону горы, – напутствовала ведьма. – Если вы хотите спасти зверя, то следуйте за заходящим солнцем и не сворачивайте с пути.

С этими словами она молча развернулась, шагнула к краю тропы, и ночь поглотила ее тонкую фигуру и мягкие шаги.

Тогда начался наш путь – глубокой ночью, под низкими пещерными сводами…

Спешно перекусив, мы продолжили изнурительное путешествие, дожевывая последние кусочки хлеба на ходу. Отдых был непростительным проступком, когда медленно удлиняющиеся тени кусали за пятки, подгоняя вперед, а постепенно стихающее пение птиц, будто тиканье часов, напоминало об утекающем сквозь пальцы времени. Мы не смели позволить ногам почувствовать сладость отдыха, иначе лодыжки нальются свинцом, и оторвать ступни от земли станет сложнее, чем сдвинуть мшистый валун, на котором я не так давно сидела.

Шеонна развернула изрядно истрепавшуюся за время пути карту и, уткнувшись в нее носом, не заметила вздыбившийся под ногами узловатый корень. Шейн вовремя поймал споткнувшуюся сестру под руку, но она не придала значения, насколько была близка к тому, чтобы пропахать землю коленями. Ее взгляд безостановочно блуждал по витиеватым переплетениям рек и дорог и подолгу задерживался на коричневых выцветших пятнах – то ли холмах, то ли каплях грязи, оставленной на прощание Болотами.