Сердце и корона

Дни стали похожи один на другой. Изабелла не была больше свободной. Иаков душил ее, как душил бы старый, но крепкий плющ молодое деревце. Ей не дана была судьбой сила противостоять ему, оставаться собой вне зависимости от обстоятельств. Долг связал ее по рукам и ногам, и она, принимая свою рабскую долю, не могла с ней смириться. Свобода стала ее единственной мечтой, вырваться на волю — ее единственным стремлением. Она не чувствовала гордости за свою жертву, наоборот, она стыдилась и ненавидела себя, словно каждая ее уступка королю, каждое ее смиренное Tда" было низким предательством.

Изабеллу и утешало, и задевало постоянное присутствие м-ль д’Аргюзон около Иакова. Последняя приехала с ним, нимало не скрывая своей с ним связи, искренне гордясь своим коронованным любовником, но без малейшей искры нежности или хотя бы привязанности. Постепенно королеве стало привычно ее присутствие, и она перестала обращать внимание на сплетни. В конце концов, ее брак было исключительно политическим, основанным лишь на расчете, и внимание мужа к другой женщине не должно было обижать ее. В первые дни супружества Иаков часто посещал ее, но ее холодность была столь заметна, что скоро его посещения стали носить формальный характер.

Она часто мечтала покинуть свой опостылевший трон, но ее сдерживало одно обстоятельство. Хотя она взяла перед свадьбой с Иакова слово, что он не будет ей препятствовать покинуть страну и даст ей развод, когда пройдет время, достаточное для того, чтобы его право на престол было бесспорно, все же он был достаточно пожилым, невоздержанным в еде, питье и иных развлечениях, и кто знает, сколько еще ему было отпущено. Умри Иаков, не оставив законного наследника, и трон отошел бы к потомкам герцога Лартуа. Следовательно, вопрос был в наследнике. Пока брак с королем Иаковом был лишь смутно вырисовывающимся планом, Изабелле казалось, что трон наследует ее собственный сын, рожденный в их недолгом, безрадостном, но законном супружестве. Теперь она не представляла, как покинула бы плоть от плоти своей, пусть даже с родным отцом. Отказаться же навсегда от свободы, от любви тоже было перспективой, мало ее прельщавшей. После долгих раздумий она обратилась к Жюли д’Аргюзон, казалось бы, последней, кого она могла бы избрать наперсницей. Однако м-ль д’Аргюзон выслушала ее с нескрываемым интересом, и они стали составлять свой план вместе.

Где-то через месяц после этого Изабелла попросила Орсини зайти к ней. Она выглядела оживленной, и в глазах поблескивало веселье. Давно уже никто не видел ее такой.

— Есть кое-что, что я хочу обсудить с вами, маркиз.

Он сдержанно поклонился, ожидая продолжения. Изабелла заговорила, но он заметил, что она старается повернуться к нему спиной, чтобы он не разглядел выражения ее лица.

— Антуан, верно, говорил вам, маркиз де Ланьери, что я не собиралась оставаться и далее при дворе, который теперь мало чем напоминает двор моего отца, моих предков. Это замужество… это лишь только способ исполнить данную отцу клятву. Вот, что я придумала. Возможно, есть лучшее решение… Но мне не дано было найти его. Итак, наследником престола будет законный принц Аквитанский, которого будут полагать сыном Иакова Четвертого и моим. Однако же, я не решусь на подобный шаг. Престол в будущем займет ребенок Жюли Аргюзон, которого она ныне ожидает, и отцом которого действительно является Иаков. Несколько месяцев, пока будет возможно, она будет скрывать свое положение, потом мы постараемся помочь ей на некоторое время под благовидным предлогом укрыться от любопытных глаз. Мэтр же Бальен засвидетельствует перед королем, будто я понесла ребенка, и, благо, обычай требует, чтобы до его рождения супруг не посещал моей спальни. О внешних же признаках я позабочусь. Таким образом, рожденного Жюли сына тайно принесут мне, чтобы его могли показать королю в качестве моего, — она умолкла и тяжело перевела дух, словно боялась, что глоток воздуха собьет ее, и она не решится продолжить. Наконец, она собралась с духом и, поборов смущение, подняла глаза.

— Почему вы решили посвятить в это меня? — подозрительно поинтересовался Орсини. Она с неожиданным приступом злости посмотрела ему в глаза, словно надеясь заставить его отвести взгляд.

— Потому что, согласно обычаю, при рождении королевского наследника присутствует первый министр двора.

Орсини невольно покраснел, и она была удовлетворена. Но он не остался в долгу.

— И если бы это не было мистификацией?..

Она первая сдалась, переведя взгляд с его лица на собственные руки, нервно сжавшие спинку кресла, на которое облокотилась.

— Тогда вы обязаны были бы присутствовать — от начала и до конца. Между тем как мой муж бы не имел права войти, не нарушив этикет. Даже если бы я была при смерти.

— Что ж, раз ваше величество желает соблюдать этикет, будь по тому.

Он изобразил поклон, в котором больше было насмешки, чем почтения.

* * *