Сердце из двух половинок

Потеряв ребенка, она так и не свыклась с тем, что никогда не сможет подарить жизнь тому, кого любила бы еще больше, чем Габриэля. Иногда Доминик доставала бережно хранившиеся в шкафу маленькие распашонки и ползунки и, прижимая их к груди, плакала над ними. Не нашедший выхода материнский инстинкт жестоко издевался над ней. Порой она испытывала тошноту и ощущала, как ее неродившийся малыш толкается внутри. В такие минуты Доминик думала, что медленно сходит с ума, но потом боль отступала, временно давала ей передышку, чтобы затем вновь и вновь возвращаться.

– Доброе утро, – поздоровался Габриэль, когда она вошла в кухню, и, поцеловав Доминик, усадил ее за стол. – Как спалось?

Она неопределенно пожала плечами, и Габриэль вздохнул:

– Снова в плохом настроении?

– В хорошем.

– Тогда улыбнись и приступай к завтраку.

Габриэль намазал на гренки масло и подвинул Доминик ее любимый персиковый джем.

– Где вчерашняя почта? – спросил он. – Я ее еще не просматривал.

– На тумбочке у входа. Я принесу.

Доминик поднялась, но Габриэль усадил ее обратно:

– Я сам.

Он быстро вышел из кухни и направился в гостиную. У них была небольшая квартира, но они не хотели менять ее на более просторную. Их только двое, а для такой маленькой семьи не нужны огромные апартаменты. Габриэль просмотрел письма, распечатал большой желтый пакет и замер от удивления, глядя на задорно улыбающуюся с рисунка Клементину. Внизу было написано: «Не для того, чтобы вспомнил, а затем, чтобы не забыл». Он сел прямо на пол. Столько лет молчания – и вот она дает о себе знать таким глупым способом! Бездушная, жестокая Клементина подобрала более чем подходящий момент. Он только начал успокаиваться, но теперь это смеющееся лицо долго не будет давать ему покоя.

– Что это? – резко спросила Доминик и вырвала рисунок из его рук.

Она недоуменно прочитала надпись и разразилась истерическим смехом. Габриэль встал и попытался отнять рисунок, но Доминик проворно увернулась.

– Это чтобы не было соблазнов.

Она разорвала рисунок на мелкие части и высоко подбросила их в воздух. Габриэль смотрел, как бумажки медленно падают на пол, и, прежде чем он понял, что делает, ударил Доминик по щеке. Она вскрикнула и отшатнулась.

– Уходи… ты все еще ее любишь. – Голос ее был глухим и отстраненным.

– Прости меня, – выдавил он.

– Тогда выбрось эту женщину из головы, потому что жить втроем – невыносимо!

– Доминик…

– Не перебивай меня, – она попыталась улыбнуться. – Если ты остаешься, то забудь о ней. Это – ультиматум!

– Не упрекай меня в том, что наш брак превращается в неудачный, – сказал Габриэль. – Я сделал все, чтобы ты любила меня.

– Но ты ничего не сделал, чтобы любить меня!

– Я ухожу на работу, переночую у Эдварда. Завтра, когда вернусь, мы поговорим спокойно.

Доминик в растерянности обернулась. Взгляд ее упал на кусочек бумаги, на котором было написано «чтобы не забыл». Она схватила его, яростно смяла в кулаке и разрыдалась.

* * *

В офисе Габриэль долго не мог прийти в себя, думая о ссоре с женой. Он даже не предполагал, что может ударить женщину! Если бы не этот чертов рисунок, скандала бы не случилось. Нет: если бы он не продолжал любить Клементину, все было бы по-другому. Решив отвлечься, он спустился на лифте вниз и направился к Эдварду. Без стука войдя в его кабинет, Габриэль усмехнулся, потому что друг, удобно устроившись в кресле и положив ноги на стол, читал журнал.

– Ты работать собираешься? – спросил Габриэль.

– Я работаю, – отозвался Эдвард, не прекращая чтения.

Габриэль сел напротив и потянулся к телефону.

– Клара, – попросил он в трубку, – принесите два кофе, – затем повернулся к Эдварду: – Можно, я переночую у тебя?

– Конечно, – гостеприимно согласился тот. – Поссорились?

Габриэль кивнул. Объяснять ничего не хотелось, и Эдвард, к счастью, не лез к нему с расспросами. Клара принесла кофе, и Габриэль тихо засмеялся, увидев, каким взглядом друг провел уходившую секретаршу.

– Ты что-нибудь еще замечаешь, кроме женских попок?

– Маленькая поправка: меня привлекают только прелестные женские попки. А у Клары она просто восхитительная! – он прищелкнул языком. – В следующем месяце отец собирается устроить грандиозный праздник.

– По какому поводу?

– Только не говори, что ты забыл, – с укором произнес Эдвард. – У Доминик будет день рождения.

– Я не забыл. Но Доминик, как ты знаешь, не любит шумные вечеринки.

– Знаю, но отец так хочет порадовать ее. Она огорчит его отказом. К тому же он приготовил для нее сюрприз.

Габриэль прищурил глаза:

– Если это будет большая собака или драный кот, я вас всех пристрелю!

– Лучше, – рассмеялся Эдвард. – Это будет потрясающий жеребец.

– Лошадь?!

– Не совсем, – проговорил Эдвард с мягким испанским акцентом. – Отец пригласил на праздник Фернандо Мондего.

– Кто это? – удивился Габриэль.

– Любимый актер Доминик, – он бросил другу в руки журнал, который недавно читал. – Страница одиннадцать.

Габриэль открыл нужную страницу, и в глазах у него потемнело от злости, потому что на ней он увидел, как красивый мужчина держит за руку Клементину.

– Джордж пригласил их обоих? – справившись с собой, спросил он.