Сердце из хризолита

И начала говорить про тьму, про ощущение чужого взгляда, про то, что последние дни либо совсем не видела снов, либо меня посещали кошмары. Наверно, если бы Кейд во время моей речи позволил себе усмехнуться, или недоверчиво поднять бровь, или выразить сомнение каким-либо другим образом… Я бы смешалась и не стала продолжать рассказ. Но он слушал очень внимательно, не отрывая взгляда от моего лица, и становился все серьезнее и серьезнее на вид.

А когда пришла пора описать тварь, явившуюся в сон сегодня, Кейд прищурился и стал похож на гончую, которая взяла след.

– Он будто перетекал… менялся, – говорила я, с трудом подбирая слова. – Сначала человек, потом зверь, потом… не знаю. Песок? Шестеренки?

– Простите, Грета, что прерываю вас, – сказал Кейд. – Можете постараться точнее вспомнить? Я верно понимаю, что песок… пересыпался? Как будто в стеклянном плену тек по невидимым стенкам сверху вниз?

– Д…да. Наверно, да, – кивнула я.

– А шестеренки вращались? Они были похожи на часовой механизм?

– Да. Точно. Потом я увидела стрелки. А его зубы… они превратились в деления огромного циферблата.

Кейд потер переносицу, отвернулся от меня на мгновение и посмотрел на море. Нахмурился.

– Не сочтите это приглашение за бестактность. Но я попросил бы вас прямо сейчас отправиться в Оленьи ручьи вместе со мной. Кажется, я читал о чем-то подобном в книге… Мне надо точно удостовериться в том, что я не ошибся.

* * *

Библиотека в Оленьих ручьях занимала весь второй этаж и поражала воображение. Многоярусные стеллажи из красного дерева, лесенки и подставки, чтобы легче было дотянуться до книг, огромная картотека, хрустальные люстры, широкие сводчатые окна с витражами…

Всего несколько мгновений я размышляла, почему они кажутся мне знакомыми, а потом поняла: это же иллюстрации к сказкам! Вон стоит мальчик, тот самый, что кричал: «Тигры! Тигры!» А чуть подальше – ленивец в перчатках, доставшийся в наследство четвертому сыну мельника. Трусливый кузнец убегал от великанов, которые решили, что он силач и герой. А целая семья вольноотпущенников из северных земель пыталась сорвать с гигантского куста ночной баклажан. Все были при деле, даже мышка держалась за кошку крохотными лапками и делала вид, что без нее не справятся.

В центре библиотеки был разбит зимний сад, а прямо над ним возвышался стеклянный купол. Я прошла мимо розария, коснувшись ладонью тугих ярко-алых бутонов, и присела на диван, обитый зеленым бархатом. За спиной что-то хрустнуло, я запустила руку под подушку и достала кусок печенья. Осторожно поднесла к носу, понюхала. Творожное печенье, слоеное, присыпанное темно-коричневым сахаром. Интересно, что оно здесь делает?..

– О, Грета, прошу прощения. Дело в том, что я днюю и ночую в библиотеке, зачастую сплю на этом самом диване, а…

– А также ем и пью, – улыбнулась я, нагибаясь к журнальному столику и извлекая из-под него фарфоровую чашку с позолоченным ободком.

– Именно. – Кейд приблизился, держа в руках толстый томик в кожаном переплете. – И забываю о беспорядке. Я позову слуг, и здесь все уберут. И, если хотите, попрошу накрыть столик для чая, мы ведь так и не поели мороженого на набережной.

– Спасибо! Знаете… вы удивительно заботливый.

– Я всего лишь пытаюсь думать о том, что вы чувствуете. И еще о том, как бы чувствовал себя на вашем месте.

– Это… редкое свойство для мужчины.

– Скорее, не особо поощряемое в нашем обществе. – Кейд опустился рядом со мной на диван и стал листать книгу. – А зачем развивать какое-то свойство натуры, если это не находит всеобщего одобрения?

– Вы же развили…

– Потому что меня не особенно заботит, что обо мне думают, – усмехнулся Кейд. – Мое финансовое состояние и магические способности позволяют вести себя так, как представляется нужным мне самому, а не как принято кем-то там, наверху.

В это мгновение я представила, что бы сказала матушка, доведись ей познакомиться с Кейдом Корво, и чуть не расхохоталась в голос. Как иронично. Ты много лет подряд вдалбливаешь своей дочери железные истины – о том, что этикет, традиции и положение в обществе важнее всего на свете. А потом она влюбляется в человека, который эти вещи… похоже, презирает. На редкость неподходящая партия. Не подходящая даже просто для того, чтобы вести с ним светские беседы, не говоря уже о большем…

Дверь библиотеки скрипнула. Я подняла голову и увидела слугу, который катил к нам тележку с высоким блестящим чайником, чашками и тарелочками со сладостями. Пахло просто восхитительно! Кейд все равно погрузился в книгу и ничего не замечал вокруг, поэтому я позволила себе внимательно наблюдать за тем, как слуга накрывает на стол, принюхиваться и предвкушать чаепитие. Чего там только не было! То самое творожное печенье, и меренги с лимонным кремом, и варенье из лепестков роз, и крендельки с корицей, и, конечно, мороженое – в тяжелых железных креманках, посыпанное колотыми орехами.

– Спасибо, Вилл, – сказал Кейд, и слуга замер на половине движения. – Можешь идти.

Тот быстро кивнул и спешно удалился.