Сердце из стекла. Откровения солистки Blondie

Тогда и начались психоделические эксперименты. Глэдис, мама Кенни, работала психоаналитиком. Ее силой, любознательностью и жаждой жизни я восхищалась от всего сердца. У ее детей была здоровая самооценка, и относились они к себе с юмором, чем превосходили большинство людей в моем городе. Проще говоря, в этом было изящество. По долгу службы Глэдис участвовала в лекциях, конференциях и собраниях по своей специальности. Так она получила приглашение и на сеанс с Тимоти Лири[10]. Она не смогла на него пойти, поэтому отправились я и Кенни. Думаю, тогда Лири еще преподавал в Гарварде или его как раз собирались уволить. И Алан Уотс[11] тоже там был. Недавно вышел труд Лири «Психоделический опыт: руководство на основе “Тибетской книги мертвых”», и, полагаю, смысл всех этих сымитированных «опытов» был в том, чтобы и далее легитимизировать их страсть к ЛСД и его терапевтические возможности.

День нашего «путешествия» настал, и мы отправились в один из самых красивых домов, которые мне когда-либо приходилось видеть. Он находился в восточной части Манхэттена, между Мэдисон-авеню и Пятой авеню. Элегантное здание с резными дверями, коваными железными перилами и решеткой на входе. Нас провели в комнату на первом этаже, где несколько человек сидели в кругу на ковре. Лири рассказывал про чакры, стадии сеанса и советовал нам расслабиться и позволить себе быть в потоке. Никаких наркотиков, еды и напитков – только советы и наставления по поводу того, как может проходить ЛСД-терапия. Фактически она основывалась на ментальном путешествии по разным уровням сознания, известном под названием «бардо».

В те времена идеи Лири поражали новизной, и на него довольно серьезно давили из-за самого учения и употребления наркотиков. Мы уселись в кругу рядом с остальными и внимали сладкому пению Лири о стадиях расширения сознания, которых мы достигнем – если, конечно, решимся на этот опыт. И мне, и Кенни было интересно, оба мы хотели узнать нечто новое, поэтому слушали внимательно. Лекция длилась целую вечность, и я надеялась, что будет перерыв на еду, но не тут-то было. Мы сидели, часы шли, а профессор Лири и Алан Уотс все говорили об уровнях сознания. Наконец нас попросили познакомиться друг с другом.

В тот день на лекцию пришли самые разные люди, не просто хипстеры или студенты. Бизнесмены и бизнес-леди, доктора, наши и заграничные, несколько опрятно одетых персонажей из тех, что живут на респектабельной окраине, несколько местных творческих людей и, разумеется, психоаналитики. Один человек внушал мне беспокойство, потому что буквально излучал неприятие. Держался он особняком, будто пришел просто понаблюдать. Одет в обычную белую рубашку и темно-серые брюки. С залысинами, гладко выбритый. И конечно, когда настало «время познакомиться», меня посадили напротив него. К тому моменту я вся изнервничалась, страшно проголодалась и образец любезности собой не являла. Так что я с самого начала ополчилась на бедного мужчину и начала задавать ему неожиданные вопросы. Выяснилось, что он представитель то ли ЦРУ, то ли ФБР. Для Лири это было как гром среди ясного неба…

Отец у Кенни тоже был примечательный. Он владел компанией Dura-Gloss, производившей лак для ногтей, – моя мама им пользовалась. Мне нравилось, в каких маленьких флакончиках он продавался. Казалось, мне предопределено было встречаться с Кенни. Моя мама, видимо, тоже так считала, потому что она потихоньку обрабатывала парня на предмет серьезных отношений со мной. Я полагала, что он замечательный, но, прежде чем остепениться, мне хотелось исследовать мир и понять, кто я такая. По-моему, он хотел того же. В итоге Кенни продолжил учиться, чтобы получить магистерскую степень.

Что до меня, то я получила диплом кандидата в бакалавры гуманитарных наук. И нашла работу в Нью-Йорке, но жить там не могла: денег на аренду не хватало, приходилось ездить туда-сюда, и это было невыносимо. Я часами искала квартиру, но мне не удавалось найти ничего хотя бы отдаленно подходящего. Помнится, как-то раз я пожаловалась на это моей начальнице Марии Кефоре. Мария, очень красивая украинка, сказала: «О, не беспокойся. Приходи, посмотри мое жилье. Всего 70 долларов в месяц». «Боже мой, разве бывают такие цены? – подумала я. – Что же это за жилье такое?» Но вышло все отлично. Квартира была в Нижнем Ист-Сайде, где в тот момент жило много украинцев и итальянцев и арендная плата регулировалась государством.

С помощью Марии я нашла четырехкомнатную квартиру всего за 67 долларов на Сент-Маркс-Плейс. И в первый вечер в новом доме, лежа в кровати и прислушиваясь к уличным звукам, я чувствовала, что наконец-то, впервые за двадцать лет, оказалась там, где начнется моя новая жизнь.

Мне говорили, что у меня европейская внешность

3. Щелк-щелк