Сердце Изгоя (СИ)

— Знаю, — коротко ответил кузнец. — Они говорили, что вы когда-нибудь придете. Но вы опоздали. Его забрали. Три дня назад.

— У тебя хорошая жена. Верная, — словно не заметив, продолжил незнакомец. — Когда-то у меня тоже была семья. А потом меня бросили, кузнец. Вышвырнули прочь, как безродную шавку. Те, кого ты так защищаешь. Тебя-то они тоже бросили.

— Я защищаю их, потому что обещал. И я сдержу свое обещание, — ответил Любош, массируя шею.

— В таком случае, нет нужды с тобой возиться, кузнец, — улыбнулся незнакомец и отошел в сторону. Затем, посмотрев в сторону дома, снова отдал приказ. — Взять!

Иванка вздрогнула, когда с улицы раздался крик отца. Страшный крик, вибрирующий и хлюпающий. Она зажала ладонями уши и прижалась к матери, которая глотала слезы и крепко сжимала в руках мясницкий нож. Не выдержав, Иванка отбросила побелевшую руку Марики и бросилась к окну, почти прильнув лицом к прохладному стеклу, а потом отпрянула, когда в окне появилось лицо. Страшное лицо. Человеческое ли?

Человек улыбался. Широко. Его зубы, желтые и редкие, больше походили на оскал зверя, а длинные клыки лишь усиливали сходство. Но страшней всего были его глаза. Глубокого, оранжевого цвета. Как янтарь или древесная смола.

Глаза смотрели прямо в душу Иванки, а она понимала, что не может даже пошевелиться. Зато прекрасно видела, как два других чудовища рвали на части то, что когда-то было её отцом. А страшный человек с оранжевыми глазами смотрел на неё и смеялся. Смеялся беззвучно, но Иванка слышала его смех. Тихий, лающий и довольный.

*****

Вздрогнув, Фил проснулся и, неловко взмахнув рукой, уронил на пол стоящий на столе стакан с остывшим кофе и книгу, которая лежала на коленях. Он покачал головой и, подняв книгу, помассировал виски пальцами, а затем взглянул на часы. Половина второго ночи.

— Черт. Пора работать, — сказал он сам себе и, вытащив из кармана смятую пачку, закурил сигарету. Фил медленно и жадно затянулся, затем залпом выпил из другого стакана воду и, выпустив дым к тусклой желтой лампочке, задумчиво посмотрел на обложку книги, которую читал до того, как уснул. «Легенды старой Европы». С обложки на него скалилось непонятное чудовище, стоящее на опушке нарисованного черного леса.

Филипп Уорд покачал головой, смял окурок в пепельнице и, взяв со стола ключи от машины, направился к двери. Половина второго ночи. Пора работать, пока всех клиентов другие не расхватали.

Глава первая. Пассажир.

But you can't turn back the time,

It always gonna wait on the line.

…Some may wish never to be born,

Wastin'g the dawn.

the 69 Eyes — Wasting the Dawn

— Дружище, можно закурить? — хрипло спросил пассажир на заднем сиденье. Фил поморщился, когда до него дошли ароматы перегара и нечищеных зубов, а потом кивнул и, вытащив из кармана пиджака смятую пачку, тоже закурил сигарету. Глубоко затянувшись, он выпустил сизый дым в окно и рассеянно посмотрел на светофор, горевший красным, а потом перевел взгляд на зеркало заднего вида и мельком осмотрел пассажира.

Лет, наверное, сорок-сорок пять. Мятый костюм из хорошей ткани, но волосы неопрятные, давно не стриженые. Пахнет дорогим одеколоном, но изо рта воняет дешевым виски. Фил сам такой пил, поэтому безошибочно определил тяжелые ароматы «Черной кобылы». Глаза у пассажира усталые, а на губах витает улыбка. Наверняка обычный «пиджак», который едет с корпоративной вечеринки домой, где его ждет злая, как кобра, жена и заспанные дети. «Пиджаки» — главные клиенты любого ночного таксиста. Они, все, как один, веселые, пахнут сигаретами и алкоголем, редко дерзят и любят потрепаться. Этот не был исключением.

— Сделка… — пробормотал он, неловкими движениями пытаясь поджечь потухшую сигарету. — Одна сделка и сразу годовая премия, дружище.

— Угу, — хмыкнул Фил. Он не любил разговаривать с клиентами, если только ими не были красивые девушки, которые частенько оставляли сверх таксы, когда были слишком пьяны и добры ко всем живущим.

— Возьму Ирку и махну на море. Прочь от этой серости и слякоти, — рассмеялся «пиджак». — А детей пусть старая змея заберет. Две недели отдыха. Я заслужил. Заслужил. Они смеялись надо мной, когда я взялся за это дело. А теперь кусают губы, когда я получил эту сраную подпись на контракте. Ха! И кто теперь смеется, дружище?

— Бог, — коротко буркнул Фил, трогаясь с места. Старенький «Вольво» дернулся и медленно поехал по мокрым улочкам старого Берлина.

— Бог? — переспросил «пиджак».

— Угу, — снова хмыкнул Фил. — Его всегда забавляют успехи червяка, который не замечает занесенный над головой сапог.

— Ты пессимист, — рассмеялся пассажир, роняя пепел на сиденье. Фил слабо скрипнул зубами, но промолчал. — Тебе тоже надо на море. С хорошей бабой, пачкой денег и ящиком виски. Помнешь сиськи, нажрешься и сразу полегчает.

— Думаете, счастье в этом?