Сердце камня

Он бледнее мела, глаза распахнуты, бластер в его руках дрожит, пока он размахивает им в нашу сторону. На секунду я опускаю взгляд вниз, на опасное оружие в его руках.

— Бел? Отзови их. Скажи им, чтобы убирались прочь!

— Ренна, пожалуйста! Оставьте его в покое!

Зендер, наверное, воспринимает их как монстров, особенно сейчас, когда они в ярости. Он не видит разницы.

— Он стрелял в меня!

Уверена, он даже близко её не задел, не говоря уж о каком-то серьёзном вреде, но не суть.

Иду вперёд, подняв ладони вверх, отчаянно пытаясь добраться до них прежде, чем случится нечто непоправимое.

— Знаю, но всё же прошу вас! Зендер, опусти оружие!

Все трое отлетают подальше, но продолжают парить над нами, яростно размахивая крыльями. Потоки воздуха от этих движений развевают листья, отрывают лепестки и посылают рябь по водной глади.

Зендер опускает бластер и берёт что-то в руки, поднимая с такой заботой, какую он проявлял только к членам семьи.

— Врача, скорее! Есть тут у вас чёртов врач?!

Только сейчас я вижу, кого он защищает. И понимаю, почему Рондет так зол и напуган одновременно.

Она висит у него на руках без признаков жизни.

Петра.

Глава 8

ПЕТРА

Я всё ещё бегу. Бегу через древний лес, который раньше окружал Лимасилл, но теперь всё, что от него осталось, это обугленные пеньки и выжженная земля. Бегу, пытаясь догнать остальных, потому что мне надо быть с ними. Я не могу остаться здесь одна. Поэтому бегу так быстро, что сердце стучит в груди, готовое пробить рёбра и вылететь наружу. Но сколько бы сил я ни приложила, ноги утопают в вязкой грязи, тянущей меня назад. Я как будто бегу по патоке. Антеес не отпускает меня. Я не могу догнать остальных. Шай оглядывается через плечо, его единственный голубой глаз сияет в золотом солнечном свете. Он качает головой.

Шай был моим капитаном и другом. Я бы последовала за ним куда угодно. Он погиб, спасая Бел. Я должна была быть там вместо него.

— Тебе нельзя с нами, Петра, — говорит он. — Ещё рано. У тебя есть своя миссия, и ты это прекрасно знаешь.

Это как удар под дых, как невидимая сила, размазавшая меня по земле. Никогда в жизни не ощущала подобного.

— Возвращайся, — зовёт другой голос. Он вроде бы незнаком мне, но в то же время такое ощущение, будто я знала его всегда. — Возвращайся, Петра Кел. Просыпайся. Это не твой сон. Просыпайся…

Свет режет глаза. Это так больно, что я зажмуриваюсь и отворачиваюсь, пытаясь скрыться от него. Отказаться от него.

— Готово, — снова произносит знакомый-незнакомый голос. — Сделал всё, как вы и просили.

— Спасибо, маэстре Аэрон, — а это Бел. Её голос я узнаю где угодно.

Прикладываю неимоверные усилия, чтобы осознать происходящее.

Аэрон?

Пытаюсь выбраться из больничной койки, но мне мешают хрустящие белые простыни, слишком плотно обёрнутые вокруг меня. Кто-то хватает мои плечи и без малейших усилий возвращает обратно на подушку.

Поднимаю глаза, вижу доктора Хэли и тут же понимаю, насколько я слаба, раз даже она уложила меня на лопатки.

Я в больничной палате. Длинные белые шторы обрамляют высокие арочные окна. Две другие койки в дальнем конце комнаты заняты. Нас отделяет мерцающее защитное поле. Пациенты спят, на мониторах рядом с ними отображаются их жизненные показатели.

— Спокойно, — мягко говорит Хэли. — Спокойно. Я зашила твои раны, но ты получила чрезмерную дозу транквилизатора. Давай без резких движений, — она маленького роста и хрупкая, но спорить с ней себе дороже.

Транквилизатор? Я-то думала, это был яд. И всё же успокоительные могут нанести серьёзный вред организму, особенно если вколоть, например, дозу, рассчитанную на кого-то другого. Кого-то гораздо крупнее. Например, вдвое.

— Где Зендер?