Сердце Катерины. Повесть I. Возрождение Эрафии (СИ)

- Отлично. Я знал, что у вас хватит мудрости принять такое решение. И теперь, в знак того, что мы договорились, я сообщу вам, кто убил Николая Грифоново Сердце. Хотите знать это?

- Разумеется, хочу.

- В секту Вилмара входил один из ваших рыцарей, который имел доступ во дворец своего короля и без труда смог подсыпать ему яда.

- Какой рыцарь? Как его имя?

- Его зовут лордом Хаартом.

Такого поворота Катерина не ожидала. Простившись с Нимбусом, она еще долго думала над тем, мог ли лорд Хаарт, один из сильнейших ее полководцев, не раз проявлявший себя с самой лучшей стороны, действительно оказаться предателем. Да, он нередко бывал излишне горяч, несдержан и неоправданно суров к своим подчиненным, не слишком доброжелательно относился к людям и вообще, похоже, ставил себя выше других. Но - предательство?! В это верилось с трудом. С другой стороны, ведь Кристиан когда-то говорил, что лорда подозревали в связях с некромантами… Катерина тогда не придала значения его словам - и теперь жалела об этом. Ей бы расспросить Кристиана об этих слухах поподробнее - но теперь он был далеко… Она перебирала в памяти всё, что знала о лорде Хаарте, и не могла прийти ни к каким определенным выводам. Несомненно, информацию, сообщенную Нимбусом, требовалось тщательно проверить.

Правильным ли было решение объединиться с некромантами? Катерина не знала этого. Она вообще ничего больше не знала и не понимала. «Главным для тебя должны быть Эрафия и справедливость» - вспоминались слова отца. Справедливость?! Разве это справедливость, когда приходится воевать против родного отца на одной стороне с его убийцами, исповедующими мерзостный культ некромантии? Если в войне с Нихоном всё было, по крайней мере, понятно и логично, то теперь многое перевернулось с ног на голову. Столь и абсурдную ситуацию нельзя было вообразить и в кошмарном сне. Голова у Катерины шла кругом. Заклятые враги неожиданно стали союзниками, один из лучших героев оказался предателем, а самый близкий и любимый человек - главным противником. Впрочем, парадоксальность ситуации состояла еще и в том, что, ее отец, захватив власть в Дейдже, в сущности, дал Эрафии шанс на спасение - ведь если бы своим жестоким правлением он не вызвал раскол в рядах неприятеля, исход войны не вызывал бы никаких сомнений…

И всё-таки - почему отец так повел себя? Из слов Нимбуса следовало, что, став нежитью, он сохранил разум и свободу воли, а значит, действовал вполне сознательно. Неудивительно тогда, что он отказался повиноваться некромантам. Никогда в своей жизни гордый эрафийский король не позволил бы сделать себя рабом – видно, таким же он остался и после смерти. Наведение им жесткого порядка в Дейдже тоже вполне объяснимо – страсть к порядку всегда была одной из ярчайших черт его натуры, и именно это в сочетании с мудростью и милосердием делало его сильным и уважаемым правителем. Но как он мог напасть на Эрафию? Знать бы, что творится в душе у нежити, помнит ли отец свою прошлую жизнь и понимает ли, с кем воюет… Похоже, что помнит и понимает – во всяком случае, судя по ходу военных действий, о тактике эрафийской армии ему известно практически всё. Ещё бы – он ведь сам когда-то обучал генералов этой армии военному искусству… Но куда же делись его благородство, великодушие, приверженность к Свету и любовь к родному народу? Катерине очень хотелось встретиться с ним лицом к лицу, посмотреть в глаза и задать один вопрос: «Отец, что же ты делаешь?!» Впрочем… хотелось ли? Как там называл Нимбус его нынешнее состояние – лич, что ли? Да, точно, лич. Королева уже встречала во главе неприятельских отрядов подобных скелетообразных созданий со зловеще оскаленными зубами и багровыми огоньками в пустых глазницах. Каково ей будет увидеть родного отца в таком обличии? Понятно, что, поднимая короля Николая из могилы, некроманты менее всего думали о чувствах его дочери и подданных, и все-таки с их стороны это очень жестоко – оставить его в людской памяти не великим правителем и редкой души человеком, а отвратительным ходячим трупом, несущим лишь зло и горе…