Сердце Холода

– Нет, нельзя спать! – завопила Хладна. – Не заставляйте меня спать! – Она подползла к брату, вцепилась в плечи и затрясла изо всех оставшихся сил. – Холод, не дай им… помоги… скажи, что мне нельзя – она же доберётся до меня! Скажет, что Град умер и тогда всё, всё… Холод, не дай мне уснуть!

– Поздно, – покачал головой Потрошитель, с любопытством наблюдая. – Неплохая штука эти стрелки.

Захрипев, Хладна обвисла на лапах у брата, сжимая и разжимая когти в последней судорожной попытке остаться в сознании.

– Она придёт… – послышался последний шёпот, и наступила тишина.

Ледяной дракончик тяжело вздохнул, опуская сестру на каменистую землю.

– Пускай приходит, – тихонько шепнул он ей в самое ухо. – Спи, деваться некуда… всё равно рано или поздно отключилась бы, сколько можно. Поговори с ней, скажи, что она всё получит.

– Как? – еле слышно пробормотала Хладна. – Меня… тюрьма…

Холод окинул быстрым взглядом драконов вокруг. Никто не слышит… разве что читает мысли. Ну что ж, придётся положиться на действие небесного камня. Он прижал сестру к себе, чтобы мешочек с камнем касался её чешуи, и прошептал, глядя в закрывающиеся глаза:

– Скажи Пурпур: если она докажет, что Град ещё жив… Я сам убью Ореолу.

Глава 9

В хижине целителей неподалёку от деревни радужных было просторно, тихо и солнечно. Ширмы из зелёных лиан заслоняли больных от любопытных взглядов со стороны. Зевак налетело множество – видимые и невидимые, они расселись по деревьям, гомоня на все лады, точно стая разноцветных птиц в листве. Холод поёжился. В этом странном лесу он задыхался не только от влажной жары, но и от постоянного ощущения чужих взглядов.

Нести спящую пленницу разрешили только радужным, а ночным было запрещено даже приближаться. Телохранителю Ореола поручила заворачивать всех посетителей восвояси, но когда в хижину явился Холод, возражать не стала.

– Я останусь здесь! – вздёрнул он подбородок, садясь рядом с сестрой и вызывающе озираясь.

– Понимаю, – кивнула королева и повернулась к остальным драконятам, которые по одному просачивались сквозь завесу входа и садились в сторонке у стены.

– Ваше величество, – нерешительно заговорила Луна, – как же вы нас нашли?

Ореола глянула на Кинкажу, тёмно-синяя чешуя которой вспыхнула пурпурными пятнами.

– Я нарочно оставляла следы, – смущённо призналась маленькая радужная. – Извини, Луна, но дело такое… Как поступить с Хладной, должна была решить сама королева.

Луна задумчиво кивнула, бросив взгляд на спящую ледяную.

– Ну и хорошо, – вздохнула она, – удачно получилось.

Холод хотел было возразить, но вспомнил бешеную ярость в глазах сестры и согласился в душе. Ещё миг, и Кинкажу последовала бы за тем бедолагой-ночным, которого нашли под деревом. Пускай это всего лишь радужная, но видеть её мёртвой почему-то совсем не хотелось.

Кроме того, какое бы наказание ни планировала Ореола для Хладны, оно будет мягче, раз Кинкажу осталась жива. Так что сестре, можно сказать, тоже повезло.

Двое небесно-голубых радужных тихонько суетились вокруг спящей, обрабатывая её раны. Ещё один, розовый, стоял у изголовья с усыпляющими стрелками наготове – на случай, если она неожиданно очнётся.

Грудь ледяной мерно вздымалась, такой спокойной и умиротворённой Холод сестру ещё не видывал. Сейчас ей было хорошо, ничто не терзало душу. Вот бы Пурпур не являлась ещё хотя бы час-другой, дала ей отдохнуть.

– Странно, – пробормотала целительница, обращаясь к своему напарнику. – Ты только взгляни, Жаб – простые царапины, а как сильно кровоточат!

– Она не спала четверо суток, – подсказала Кинкажу.

Целители горестно зацокали языками и вновь склонились над Хладной, осматривая её.

– Не понимаю, зачем так себя мучить, – вздохнул Жаб, – это даже хуже, чем не есть. Ещё один день такого напряжения, и она просто умерла бы. Ну, теперь хотя бы отоспится.

– Не знаю, я бы и половины дня не выдержала без сна. Кошмар!

– Помнишь, пару лет назад у нас был один дракон, который не мог спать? История печальней некуда, – покачал головой Жаб, и хвост его трагически посерел.

– Радужный, и не мог спать? – откликнулась Ореола. – Это как морской не умел бы плавать.

– С ним всё было ещё хуже, – сообщил розовый дракон. – Он не умел менять окраску чешуи.

– Вот потому и не умел, – кивнул Жаб. – У него было искривление носа и неправильное дыхание, и он не спал больше часа, просыпался. Главное, исправить было ничего нельзя. Ужас!

– Он и сам был ужасный, – скривился розовый. – Уснёшь на солнышке, а он стоит и смотрит – брр! А что чувствует, не понять – цвет всегда один и тот же.

– В самом деле, неприятно, – передёрнула крыльями целительница.

– Как будто и не радужный вовсе, – добавил Жаб, – вечно был какой-то угрюмый, насупленный…

– А какого он был цвета? – полюбопытствовал Вихрь.

– Весь такой зелёный с лимонным оттенком, – показал Жаб, меняя цвет лапы. – Скучный цвет.

– Да, банальный, – согласилась целительница. Она собрала с тела Хладны листья, пропитанные кровью, и пошла выносить.

– Мы про него рассказываем всем, кто мало спит, – хихикнул розовый дракон. – Кстати, ваше величество…