Сердце, которое помнит

«Международный бестселлер» – уверяла крупная надпись на обложке. Автора звали Джон Грин. О таком писателе я не слышал. Я посмотрел название: «Виноваты наши звезды».

– Нет, спасибо, – сказал я, возвращая книгу. – Астрология меня не интересует.

– Это совсем не про астрологию. Прочти. Тебе понравится. Обещаю.

Я засунул книгу в сумку с покупками и поблагодарил Ко Айе Мина.

– Хочешь повозиться с компьютером? – спросил он.

Я покачал головой.

У него есть компьютер, и когда Ко Айе Мин на нем не работает, мне позволяется играть или бродить по Интернету. Дома у нас нет даже телевизора, не говоря уже про компьютер. Наш мобильный телефон совсем старый. По нему можно только звонить.

Звонить нам некуда. В адресной книге значится всего один номер.

У Ба говорит, что смартфон нам не нужен. Его сердце недостаточно велико, чтобы впустить туда весь мир. А мое сердце еще слишком мало.

– А как насчет шахматной партии? – предложил я.

Ко Айе Мин кивнул. Из другого шкафа, со стеклянными дверцами, он достал фигуры и игральную доску, которую я подарил ему месяц назад. С помощью У Ба я сделал ее из тика. Склеил несколько дощечек, а затем расчертил клетки. Его старая доска была пластмассовой, и как-то ночью ею полакомились крысы. Пока я расставлял фигуры, он завел таймер – настоящих шахматных часов у него не было. Мы сыграли две быстрые партии. Обе Ко Айе Мин выиграл.

– Что с тобой сегодня? – удивился он.

Обычно я хорошо играю, однако сегодня мои мысли находились далеко от шахматной доски.

Меня интересовало: насколько грациозно двигается танцовщица?

Насколько красиво могут сверкать чьи-то глаза?

Какой смех может согреть сердце?

– Ничего, – ответил я Ко Айе Мину. – Ничего.

Глава 3

– Шрамоносец! Уродливый шрамоносец!

Я обернулся. Это был Соэ Аунг. Мы с ним питали неприязнь друг к другу. Крикливый мальчишка, которого все боялись из-за двух его старших братьев, дрянным характером не уступавших младшему. На этот раз он обозлился на меня за то, что я не дал ему списать контрольную по английскому.

– Шрамоносец!

– Повтори еще раз – и я тебе врежу!

На мгновение мне вспомнились правила У Ба: «Будь приветлив с неприветливыми людьми, поскольку они особенно в этом нуждаются». Я часто слышал от него эту фразу. Но сегодня решил: с меня хватит.

– Шрамоносец, – произнес Соэ Аунг и скорчил рожу.

Я ударил так быстро, что он не успел пригнуться. Врезал ему по щеке с такой силой, что звук удара был слышен по всему школьному двору. Он попытался схватить меня и опрокинуть на землю, но я был сильнее и сделал ему шейный захват. Вокруг нас собрались мальчишки. Соэ Аунг извивался, пытался кусаться, царапаться и хватать меня за волосы. Стычки между нами происходили и раньше, но эта была ожесточеннее прежних. К сожалению, едва мы начинали драться, всегда находился кто-то, кто услужливо звал его старших братьев. Я почувствовал, как сильные руки схватили меня за плечи. Братья оттащили меня от Соэ Аунга. Они били меня в живот и грудь, потом толкали, пока я целиком не вывалялся в грязи.

Один учитель нас разнял. Трое братьев удалились, как всегда пригрозив поквитаться со мной. А меня повели к директрисе.

Она была пожилой женщиной, ростом не намного выше меня. Голос у нее был резким и холодным. Едва взглянув ей в глаза, я понял: ничего хорошего меня не ждет. Они пылали гневом.

– Опять ты! – прошипела директриса.

Она ждала, что я опущу голову, но я и не думал этого делать. Я стоял, распрямив плечи, и смотрел на противоположную стену.

В углу ее кабинета стояла трость. Я должен был приподнять лоунджи до бедер. Закрыв глаза, я мысленно представил дерево манго и принялся считать плоды.

Один.

Два.

Три.

Первый удар заставил меня поморщиться. Второй тоже. Дальнейших ударов я уже не чувствовал.

У Ба сидел на верхней ступеньке крыльца, за пеленой воды, льющейся из наших переполненных водосточных труб. Рядом с ним стоял транзисторный приемник. Один раз в день он все-таки впускал в свое сердце большой мир, слушая выпуск новостей по Би-би-си. Когда он слушал новости, его лицо неизменно мрачнело. Я недоумевал: зачем изо дня в день делать то, что портит настроение?

Едва увидев мои грязные, мокрые вещи и разорванную, забрызганную кровью рубашку, дядя сразу понял, что со мной приключилось.

Я прошмыгнул мимо него в дом, быстро надел чистую лоунджи, натянул сухую футболку. Потом вернулся на крыльцо и сел рядом с ним.

Дядя выключил радио, положил руку мне на колено, но ничего не сказал. Мимо нас пробежала ящерица, затем вторая. Они спешили в дом, спасаясь от дождя.

– Ты голоден? Приготовить чего-нибудь поесть?

Дядя не понял моих вопросов. Я наклонился к нему и повторил их, уже громче.

– Нет, спасибо, – ответил У Ба. – Я сыт.

По гофрированной железной крыше и банановым листьям во дворе стучали крупные капли дождя. Трудно говорить при таком шуме. Но сейчас мне было не до разговоров.

– У тебя в школе что-то случилось? – после долгого молчания спросил дядя.

– Да. Соэ Аунг, этот… – Я прикусил язык и быстро добавил: – Он обозвал меня уродливым шрамоносцем.

– Разве это причина для драки?