Сердце Крона

И Веслав издал мерзкое «хе-хе», показывая, что месть его была ужасна. Я пробормотала, что не хочу даже знать, что он сделал с этой кенраврессой.

– И я не хочу, − согласился спирит. – А что ты с ней сделал? И вообще, вас на полчаса нельзя одних оставить: обязательно кто-нибудь зашьется в кусты… с кентаврессой.

– Ты ее убил? – вскрикнул Йехар, оборачиваясь.

– Да еще и с такими намерениями, – закончил Эдмус, подумав.

Ответ алхимика был начисто лишен проблесков благородства:

– Как, интересно, я ее убью, забыли, о чем ваш друг в черном говорил? Очухается через час… потом будет годика два чувствовать отвращение ко всем лицам мужского пола, включая хомячков, рыбок и комариков. А вообще, валить надо из селения этого. Никто не знает, в каком направлении?

Эдмус торжествующе потряс тапками и заявил, что они знают. Алхимик отрезал, что эта обувь может знать только как выглядели динозавры на заре времен, и он туда категорически не полезет. Дружина после этого дружно обрадовалась, что Бо с нами нет, и, кривясь от отвращения, все же полезла в тапки (места в них чуть хватало на всех, но попробуй сунь пять ног в одну обувь, хоть и большую!). Первым, разумеется, был Йехар, счастливый после воссоединения с клинком, а потому ужасные сандалии воспринявший философски. За ним последовала Виола, умудряясь по пути читать лекцию о предметах-телепортах. Едва ли кто-нибудь из нее понял хоть пару слов; лично я, пока втискивала сначала правую ногу, потом левую, поняла только, что страшная обувь действует вроде серебряных башмачков из «Волшебника Изумрудного города». То есть, сказал, куда тебе надо, – и поехали.

Интересно, а грузоподъемность у них какая?

Алхимик втиснулся в сандалии последним, в процессе с удовольствием отдавив мне ноги.

Встал вопрос, кто будет задавать направление.

Минут пять мы препирались по этому поводу: каждый понимал, что в случае осечки народный гнев обрушится на него. Потом ноги затекли у всех разом, и на счет «раз-два-три» Дружина полным составом и нестройным хором проорала: «К Зевею и Гээре!»

И проклятая обувь рванула в вертикальный взлет.

Ветер свистел в ушах. Йехар громко уговаривал всех держаться друг за друга; Веслав умудрялся на лету проверять карманы плаща; Эдмус расправил крылья и бестолково взмахивал ими, похоже, он решил нас всех забить насмерть. В общем, я предпочитаю полеты самолетами отечественных авиалиний.

Хотя бы потому, что их маршруты не пролегают близко к пышущим молниями пегасам.

На самом-то деле Нефос не был настроен агрессивно. Скорее, он удивился, когда снизу прямо на него понеслась наша разношерстая компания в куриных тапочках, орущая дурными голосами. На морде у жеребца мелькнуло что-то вроде: «Что – снова эти…» – а потом он сразу додумал: «…камикадзе?» – хотя, может, и не таким словом.

Во всяком случае, конь понял, что тапочки Герема уверенно ведут нас на таран, с истеринкой заржал, заработал крыльями…

И тут все смешалось. У меня в памяти прочно остались только: прочный удар обо что-то ненормально ржущее, какая-то вспышка, а перед этим − два голоса. Первый – твердый, но не слишком уверенный – Йехара:

– Не паниковать! Все обо…

И второй – не просто голос, а вопль спирита:

– Поздно! Я уже панику-у-у-у-ую!

Глава 7. Браслеты, боги и проблемы

Почти сразу же я осознала, что лежу, притом на чем-то мягком, а ноги у меня не придавлены кроссовками Веслава. Это было приятно.

Приятна была даже толстая сарделька, направленная мне в лицо.

Она вызвала столь далекую и милую ассоциацию с мамиными обедами и ее просьбами «Ну, Олечка, ну еще одну, ты такая худенькая!», – что я с готовностью открыла рот и прицелилась, как бы схватить аппетитное блюдо зубами…

И вдруг сарделька проделала невероятное. Она дважды согнулась и разогнулась и в довершение всего заверещала гнусным голосом:

– Драться будет она!

– Что за дурной колбасный ряд, – удивилась я и приподнялась, озирая обстановку.

В первую минуту я готова была все же прикончить Веслава с его веселенькими грибочками.

Вокруг был богато убранный зал. Не просто богато – а роскошно, на манер, скажем, голливудских декораций (мрамор, лепнина, колонны, позолота где надо и где не надо). Массовка тоже присутствовала: зал был забит людьми, только вот были они совсем не голливудской внешности. Не то, чтобы все были косыми или щеголяли двумя носами, но в цивилизованном мире такое определяется словом «страшные». Особенно последние ряды, которые были одеты побогаче. Ряды передние (почему-то сплошь женщины) выглядели вполне ординарно, но и одеты были поскромнее и с чего-то отличались нездешней бледностью.

Середина зала, куда мы и приземлились, оставалась пустой. Немного подальше виднелось возвышение, а на нем два трона, но их я как следует рассмотреть не успела, потому что решила поплотнее заняться мясным изделием у моего лица.

Вот тебе раз! Изделие было с золотым перстнем! Да, и ещё, оно с какой-то стати присобачивалось к руке рослого мужика с похожим на мясной рулет лицом, который повторил еще раз:

– Драться будет она!