Сердце ледяного мира

На ночь Эйнар вернулся домой. Он ничего не сказал родным. Не нужно им сейчас волноваться. Пускай лучше это будет для них сюрпризом.

На следующее утро, сразу после завтрака, Эйнар убежал в землянку. Он снова развёл костер. Усадил рядом отца. Завязал ему рот детским платком сестры, который утащил из сарая. Мёрзлый не хотел сидеть, шевелился и постоянно падал. Эйнар всякий раз усаживал его обратно, сюсюкаясь, словно с ребёнком.

– Ну что же Вы так? Не нужно падать. Успокойтесь. Грейтесь.

Ночью Эйнар не позволял себе спать. Следил за отцом. Подкидывал в костер поленья.

Прошло несколько дней, но отец не оживал, не превращался обратно в человека. Бессмысленность комкала Эйнара, как бумагу, превращая его в маленького и слабого.

Как же хотелось верить, что в этой почти мёртвой оболочке заточен живой дух, только ему нужно помочь освободиться. Но как? Может, если оживить его память, напомнить про важное, то отец найдет силы победить проклятие?

Сутки напролет Эйнар рассказывал отцу про себя, про сестру, про маму, про их жизнь, но всё было тщетно… Тот оставался монстром и слабел с каждым днём: уже не извивался, пытаясь освободиться, лишь иногда дёргался, когда Эйнар подходил, чтобы подбросить дрова. В остальное время мёрзлый бессмысленно глядел в одну точку, иногда поворачивал голову или скрёб пальцами по ткани штанов.

Через несколько дней Эйнар устал. Что ещё рассказать? Да и есть ли смысл?

Потянулись странные дни, когда он мог несколько часов сидеть напротив отца и просто смотреть на него. Эйнару казалось, что он сам превращается в мёрзлого: не хотелось ни двигаться, ни разговаривать, ни жить. Иногда он пугался этого состояния, вскакивал и начинал что-то судорожно делать: рубить дрова, чистить кострище, перебирать вещи или перестилать лежанку.

Отец умирал. Его кожа твердела и грубела. Вскоре перестали двигаться ноги, руки. Пальцы больше не скребли штанину. За ночь замёрзло туловище, шея, на лице застыл жутковатый оскал.

Эйнар подошел к мёрзлому, дрожащей рукой дотронулся до его щеки. Пальцы прикоснулись ко льду. Вот и все!

Вдруг отец посмотрел на него. От неожиданности и страха Эйнар отшатнулся, зацепился ногой за пенек и чуть не упал.

Отец смотрел на него! И это был взгляд человека: осмысленный, испуганный взгляд! Сбылась еще одна мечта, забери ее леший! Но жил отец недолго. Буквально за несколько минут взгляд застыл, и белая пелена затянула зрачок.

Дикая, необузданная ярость охватила Эйнара, подобно буре. Он никогда не сталкивался с таким сильным чувством. Он уже плохо помнил, что творил: орал, ломал деревья, нескольким иллидам свернул шеи голыми руками. Он проклинал Богов, что они не уберегли отца.

– Я отрекаюсь от вас! – кричал он, глядя в небо. – Вы больше не мои Боги! Теперь я сам себе!

Ярость постепенно угасала, а вместе с ней угасало и что-то живое внутри. Эйнар ощущал себя иллидом, таким же мёртвым и холодным.

С каждым днём он становился слабее и медленнее. Мама даже отвела его к лекарю, но тот лишь порекомендовал обильное питье и отдых на тёплой печи. Это не помогало. Эйнар чувствовал, как жизнь покидает тело. Он начал прощаться с родными, чем сильно их перепугал. Слышал, как плакала по ночам сестра и молилась мама.

Спасла его новая вера. Обещание, что Всевидящий Бог освободит мир от проклятия и уничтожит всех иллидов, вернуло силы. Эйнар поклонился новому Богу, и в тот же вечер собрал все идолы старых богов, разрубил пополам и сжег под плач и мольбы матери.

Про отца он не рассказал. Не стоит родным знать, в кого тот превратился.

Эйнар хотел вернуться к обычной жизни, но не мог. В нем осталась ярость. Она накатывала неожиданно. Сестра что-то не то скажет, а в глазах уже темнеет и хочется свернуть ей шею. Желание было таким сильным, почти непреодолимым, что Эйнар быстро куда-то уходил, прятался. Пережидал.

Эйнар боялся этих приступов, боялся, что однажды перестанет себя контролировать и убьет кого-нибудь. Поэтому он всё чаще сбегал подальше от дома, прятался в убежище, где давал ярости полную свободу.

Глава 5: Эйнар

Эйнар разгрёб ветки и корни, которые маскировали дверь в убежище. Он сделал её недавно. Раньше два валуна – один снаружи, а второй  изнутри – закрывали вход. Но Эйнар так устал их постоянно двигать. Однажды даже потянул плечо. После этого из грубых досок он смастерил дверь.

Из норы дыхнуло затхлостью и сырой землёй. Внутри было темно. Свет от небесных линий освещал лишь первые две ступени. К счастью, Эйнар так хорошо помнил своё жилище, что легко ориентировался даже в полной темноте.

 Он спустился по ступеням, а затем, шагов через пять, носы ботинок уткнулись в камни вокруг кострища. Эйнар свернул налево, туда, где располагалась лежанка. Он опустился на колени и вытянул руки, ощупывая темноту. Пальцы дотронулись до грубой ткани, которая накрывала еловые лапки. За лежанкой у самой стены он нашел огниво.