Сердце Ледяной девы

– Хочешь я дам тебе имя? На время. Пока Великая мать не назовёт новое? – Стормур знал, что богиня Севера не появится. Зачем, если имя однажды уже прозвучало? А то, что его не помнят…

– Хочу! – Эйнвен захлопала в ладоши, отскочила и закружилась на скользком полу. – Только красивое!

– Самое красивое. – Смотреть на такую знакомую и одновременно незнакомую девушку было бесконечно странно. Сердце то щемило от тяжёлых воспоминаний прошлого, то заходилось от сладкой надежды на лучшее будущее. Впервые в жизни Стормур испытывал столь сильное волнение и неуверенность. А имя было лишь одним шагом навстречу друг другу. – Эйнвен. Нравится?

– Эйн-вен? – Ледяная дева повторила по слогам, прислушиваясь к звучанию. – Словно льдинки звенят. Да, нравится! Теперь у меня есть имя. А тебя как зовут?

– Стормур из Горного края. Моё имя может показаться тебе странным. – Он непроизвольно сделал шаг вперёд, чтобы удержать. Но Эйнвен только удивлённо распахнула глаза. Ни проблеска воспоминаний не мелькнуло в её взгляде.

– Как будто рокочут камни. Но почему-то не страшно. – Она улыбнулась и тут же нахмурилась. – Плохая из меня хозяйка, не предложила ни поесть, ни передохнуть с дороги. Идём на кухню.

Ощущать себя гостем в Морозном замке Стормуру было непривычно. Он всё время ждал какого-то подвоха, перемены, нападения. Нет, конечно, Эйнвен не могла так искусно играть – слишком сильна была её прежняя неприязнь, чтобы ни разу не выйти наружу. Но что-то внутри не давало окончательно поверить, что прошлое больше не властно над ними.

– Давно ты здесь? Чем занимаешься в замке совсем одна?

Они шли длинными коридорами, серый камень стен которых был украшен морозным кружевом, которое постоянно двигалось, складываясь в новые узоры.

– Я совсем недавно появилась здесь. Это было так страшно. – Эйнвен обняла себя за плечи, пытаясь унять дрожь. Холода она не боялась, а значит, именно воспоминания пугали её. – Я появилась в зале и сразу почувствовала, что Северный край умирает. Лютая стужа мучила землю, убивала людей. Снега не было. Всё живое погибало. Это было так больно.

Льдинки под потолком зазвенели, будто тоже задрожали от нахлынувших на хозяйку воспоминаний.

– Помню, мне было холодно, словно я простой человек. Холод был снаружи, внутри. Везде. И боль, как иголками колола. Я едва могла пошевелить руками. Потом мороз собрался в одной точке – здесь. – Эйнвен повернулась к Стормуру и приложила ладони на сердце. И тут же пошла дальше, продолжив путь на кухню. – Он собрался там, вспыхнул, заставив меня заледенеть, а потом растаял, словно ничего и не было. Словно мне это просто показалось. И начался снегопад. А стужа отступила.

«Из века в век хранили север Ледяные девы. Впускали в сердца мороз, да там его запирали, а тепло живое людям дарили. Сами без любви жили».

Слова старой сказки возникли в памяти Хозяина гор. Лёд вместо сердца, жизнь без любви, всё ради своего края. Почему так? Чем прогневили божество? Всем Великим, хранящим землю, даровали могущественные артефакты, но не Ледяным девам.

Стормур пытался преодолеть проклятие, но вышло только хуже. И ещё раз попробует. И снова и снова. Пока не растает ледяное сердце, или пока не треснет от мороза камень. Но сначала надо было защитить свой край.

Кухня встретила теплом и пряными ароматами. В камине горел огонь, а на плите томилось что-то мясное. Между столами металось снежное облачко, то раздувая пламя и отскакивая от разлетающихся искр, то помешивая ложкой в кастрюльках.

Стормур и Эйнвен одновременно вдохнули ароматы и блаженно застонали. И рассмеялись, согреваясь этим смехом и теплом живого огня. Ни Ледяные девы, ни Хозяева гор не боялись холода, но всё же любили тепло. И было в этом что-то очень человеческое. Не потому ли оставили великие божества всем Хранителям простые потребности, чтобы те не забывали, кого защищают, и как хрупки люди?

– А ты как оказался так далеко от родных скал? – спросила Эйнвен, наливая горячий кёж по хрустальным бокалам. Не чувствуй Стормур природу камня, подумал бы, что они изо льда.

В отличие от остальных помещений, стены кухни не были покрыты живой изморосью. Просто серый камень. Такой же, как в горном замке. И это заставляло Стормура ещё острее чувствовать, как далеко он от своей страны, и как сильно Горному краю нужна помощь хранительницы Севера.