Сердце льва

Рэн громко вздохнул. Слова Шокаи поразили его как удар грома. Золотая клетка. Гарем. Мысль, что Аврора проведет хоть минуту в гареме, повергла его в неистовство. Рэн разрушил бы целый город, чтобы спасти Аврору, будь ее похитителем кто-нибудь другой, но связываться с Абдули…

– Нет, я не могу. – С какой стати бередить старые раны ради спасения едва знакомой женщины?

– Так ты добровольно даришь принцу пустыни такое сокровище? – осведомился Доминго. – Матерь Божья, ты ведь знаешь законы Корана, Рэн! Араб заявит на нее свои права, и женщина навсегда останется в стенах гарема! – Лицо Рэна потемнело от гнева, но Доминго подлил еще масла в огонь: – А впрочем, возможно, она счастлива, что на нее обратил внимание этот властитель. Ведь редкая женщина способна устоять перед ним.

– Хватит! Все эти слухи не стоят выеденного яйца. А ты, мистер Авилар, – Рэн направил кинжал на испанца, – ты перешел все границы.

Доминго сохранил невозмутимость, хотя его поразила эта вспышка гнева. Рэнсом Монтгомери обычно был сдержан, спокоен и безжалостен.

– Девственность, как и рыба, не сохраняется долго. – Теперь Шокаи нанес удар Рэну. Хотя тот не был вполне уверен, что Аврора девственница, мысль, что Рахман на правах хозяина завладел ее телом, привела капитана в ярость.

Шокаи вдруг пошатнулся и упал. Рэн быстро разрезал завязки его плаща, увидел на впалой груди старика следы плети и тут же послал за судовым врачом.

– Рэнсом… – Доминго указал на следы крови на полу и ковре. Рэн взглянул на босые ноги старика. – Должно быть, он прошел немалый путь, – с уважением прошептал Доминго.

– Дурак обретает ум, только когда ему как следует достается. – Слабый голос Шокаи был едва слышен. Он взял Рэна за руку. – Следует винить преступление, но не всегда преступника.

– Ты хочешь сказать, что Абдули не виноват в этом?

– Великое злодеяние зачастую считают благородным поступком, мой господин.

Рэн не понял, к кому относятся эти слова старика – к нему или к людям Абдули.

Появился врач, и Рэн приказал ему заняться стариком. Когда Шокаи осторожно вынесли из каюты, капитан долго стоял возле иллюминатора, глядя на полную луну и представляя себе лицо женщины, ради освобождения которой он мог бы бросить вызов всей пустыне.

«Ты снова пытаешься сделать меня слабым, маленькая колдунья. Но сейчас это тебе не удастся», – подумал он.

– В этом порту небезопасно, Доминго, – обратился Рэн к вошедшему в каюту испанцу. – Отведи «Льва» в воды Танжера и оставайся там на якоре не менее пяти суток, затем пройди две мили курсом вест. Мы подождем тебя там.

Доминго с трудом сдержал удовлетворенную улыбку.

– Скажи, Рэн, что заставило тебя изменить решение? Страх наказания, которому маленькая голубка подвергнет тебя, если ее телохранитель умрет, или мысль о том, как она извивается под Абдули, обхватив его не только руками?

Рэн поднял голову. Его глаза сверкали от ярости.

– Забудь этот разговор, – пробормотал Доминго и выскочил из каюты.

Когда дверь за ним захлопнулась, украшенный драгоценными камнями кинжал просвистел в воздухе и по самую рукоятку вонзился в стену.

Глава 7

Сахара.

Берберийская пустыня

Жаркий ветер пустыни сотрясал стены просторного шатра. Песок обрушивался на них, проникая сквозь швы. Внутри располагались маленькие, разделенные занавесями комнаты. Мужчины в разноцветных халатах неторопливо вели разговоры, ели и пили. Женщины, закутанные с головы до ног в черное, бесшумно, как тени, прислуживали им, убирая грязную посуду.

Снаружи кто-то неумело играл на флейте.

Темнокожий мужчина с царственной осанкой возлежал на возвышении у самой стены. Пестрый шерстяной ковер устилал пол, на нем стояли блюда с финиками, померанцами, фигами и курагой. Но мужчина не притрагивался к лакомствам и не участвовал в беседе. Аврора, чувствуя на себе его пристальный взгляд, не поднимала головы.