Сердце мертвого мира

  Когда пламень достал улицы в том месте, где она уже хорошо просматривалась, Арэн убедился, что разум не сыграл с ним злых шуток. Но одновременно с тем, огненный великан сошелся каменным, в голове дасирийца будто разом загудели все голоса и звуки мира. От нестерпимой боли Арэн упал, зажал уши ладонями, будто это могло помочь заглушить вакханалию. Он не видел, что творилось вокруг, только изредка расцветали где-то яркие всполохи и слышался скрежет железа, словно сам Ашлон пристроился рядышком, и точил свой клинок. Боль в конец доконала дасирийца, мир поплыл, колыхнулся и провалился в разноцветное облако тумана.

  Очнулся Арэн так же стремительно. Он торопливо поднялся на ноги, - в голове еще вспыхивали отголоски минувшей боли, но они скорее досаждали, чем мучили, - осмотрелся, выискивая выживших. Теперь часть улицы была полностью развалена, дома рухнули, в том месте, где сохранились остатки жилища, через которое Арэн с остальными воинами перешел за огненный частокол, теперь остался пустырь, за которым виднелся разрушенный город. Судя по печально картине догорающих домов, Сьёрг досталось всей мерой. Немало пройдет времени, прежде чем город заново расстроится.

  Исчез и каменный гигант, только осколки гранита, густо посеянные вокруг, напоминал Арэну об увиденном. Что сталось с огненным - дасириец не знал. Убили они друг друга или победитель покинул догорающий город?

  Услыхав уже знакомое хрипение, Арэн насторожился. Неужели опять? Дасириец повернулся на звук и увидел человеческую ладонь и ногу, что торчали из каменной насыпи. Ладонь шевелилась, пальцы безуспешно пытались собраться в кулак. Арэн поспешил на помощь. Камень за камнем высвободил сперва голову человека. Берн. Везучий сукин щенок, подумал дасириец, помогая северянину встать на ноги, как только прибрал последний камень. Выглядел северянин неважно: его вторая рука вывернулась в обратную сторону, из локтя торчал обломок кости, часть лица залила кровь, вперемешку с пеплом. Идти сам Берн не мог, как ни старался Арэн помочь ему своим плечом: он даже не мог встать на ноги, волоча их за собой бесполезными плетьми. Арэн мало смыслил в лекарских премудростях, но повидал многое, чтоб догадаться - ноги северянина тоже сломаны. Одним богам ведомо, как он оставался жив, многие воины помирали и от половины тех ран, которые навалились на тело вождя.

  Дасириец еще раз осмотрелся. Битва миновала или ушла так далеко, что с того места, где стоял Арэн, ее было не видно и не слышно. Одной погибели не миновать, а дважды не помирать, вспомнил дасириец присказку иджальцев, снял нагрудник и тяжелые поножи, потом, стараясь не разбередить раны Берна, снял все тяжести и с северянина. Только прежде, чем уходить, отыскал меч: хоть тот и был громоздким, Арэну не хотелось расставаться с полюбившимся клинком. Дасириец нашел его быстро, благо, осколок огненной звезды в рукояти сверкал, точно раскаленная головня. Но лезвие погнулось и, случись что, от него будет мало проку. Кое-как Арэн пристроил меч у пояса, взвалил Берна себе на спину и двинулся назад, туда, где вдалеке виднелся кованный язык пламени на крыше храма Эрбата. Жрецы Огненного мало славились лекарским мастерством, но выбирать не приходилось: Берн мог опуститься в мертвое царство в любой момент.

  Не успел Арэн пройти и двух десятков шагов, как на глаза ему попалась Росомаха. Женщина лежала ничком, голову ее расшиб камень, что валялся тут же рядом. В затылке северянки угнездилась кривая дыра, а кровь вперемешку с серыми комками ореолом растеклась круг головы Росомахи. Дасириец не нашел в себе сочувствия, подумав только, что сегодня насмотрелся на бессмысленные смерти на десять жизней вперед. Сюда бы парочку менестрелей да трубадуров, чтоб поглядели, какой бывает битва: нет в ней ничего прекрасного и величественного, только кровь и тела изувеченные. Да только все равно ведь прибрешут, хоть бы и собственными глазами увидали. Людям надобны герои. Арэн криво усмехнулся собственным мыслям, сделал короткую передышку, и двинулся дальше. Принцессы на нужник не ходят, воины головы секут направо и налево. Дасириец вспомнил, как в пылу битвы хватанул мечом своего же, поежился, борясь с усталостью.

  - Дал бы ... - раздался голос Берна. Он не выговаривал почти половины букв, но дасириец слушал внимательно, - ... померь мне.

  - Придумал ты, - огрызнулся Арэн. - Припомнишь об этом, когда будем дела наши общие думать. А пока силы береги.

  Ему почудилось, что в коротком булькающем звуке, которым ему ответил вождь, слышалась насмешка.

  Раш

  Прав был Берн, когда говорил, что ничто не сокрушит подземный ход.

  Раш шел туда, куда его вела узкая лента коридора, стараясь двигаться как можно быстрее. Бежать не мог - подземный ход постоянно вилял, точно рыли его вечно хмельные землекопы. Дважды ход так круто заворачивал то влево, то вправо, что Раш начал сомневаться, туда и в итоге выйдет. По его подсчетам, но прошел уже порядочное расстояние, а конца коридору все не было.