Сердце мира (СИ)

- Ну что опять скуксился? - на сей раз удар в плечо был ощутимее. - Хватит тосковать, заумник ты несчастный. Пора в трапезную.

- Ладно, идем, - нехотя согласился Эртанд.

Пообедать действительно не мешало.

Лейст пошел впереди, чуть ли не вприпрыжку. Наблюдая за тем, как задирается его мантия, оголяя худые ноги, Эртанд покачал головой. По возрасту - взрослый мужчина, по поведению - дитя малое. Никакого уважения к почившему.

Кладбище располагалось на отшибе, у основания стены, которая окружала обитель. Чтобы попасть в трапезную, пришлось пройти мимо огорода, склада и ворот на землю тинатов. Там, у железных створок, стояли несколько дюжих мужиков, набранных из стражи Тамин-Арвана.

Они проводили двух тинатов хмурыми взглядами. Между стражниками обители и ее насельниками любви не было никогда. Стражи жили здесь же, в каменном доме, который стоял вдалеке от основных строений, и питались тоже отдельно. Меняли их нечасто, но так, чтобы между тинатами и их надзирателями не возникало дружбы. Оно и понятно - иначе могло дойти до того, что страж сжалится и выпустит тината из вечного плена. А там и до новой Великой войны недолго.

Тинатам все равно удавалось бежать, но пока что не из обители Тамин-Арвана. Эртанд неоднократно пытался завести с кем-нибудь из стражей приятельские отношения, однако из этой затеи не выходило ровным счетом ничего. Они даже за деньги брата не горели желанием носить письма из городского поместья эс-Мирдов, а ведь это все, о чем просил Эртанд. Родственники не могли часто к нему ездить, обмен письмами же был запрещен либо они прочитывались настоятелем от начала и до конца.

Эртанд не хотел, чтобы чужие лапы залезали в его жизнь настолько далеко.

Они с Лейстом прошли мимо основного здания - квадрата с внутренним двориком, защищенным от ветра, и мимо келий. За ними, в отдалении, чтобы не отвлекать работающих на благо силанского народа тинатов, стояла кухня с трапезной.

Перед ней Эртанд остановился, чтобы ополоснуться. Внутри все равно должны были подать сосуд, в котором предписывалось омыть руки после кладбища, но чашу подносили всем одну и ту же, а маг брезговал умываться во много раз использованной воде. Если у Лейста до сих пор не вытравились деревенские манеры, вернее, их полное отсутствие, то Эртанд не мог забыть о дворянском воспитании.

Под простеньким умывальником, подвешенным возле двери для слуг, натекла лужа. Эртанд посмотрел на свое отражение. Острое лицо за последнее время еще больше исхудало, кожа вокруг светло-голубых глаз покраснела, набухли мешки. При взгляде на самого себя ему захотелось накинуть капюшон.

Улланд болел четыре месяца. Пренебрежение Вигларта и насмешки бывших воспитанников сломали старика окончательно - с постели он больше не вставал. Большую часть работы, которую старший тинат раньше выполнял, пришлось взять на себя Эртанду. И вот результат - он не мог смотреть сам на себя.

Отражение внезапно подернулось рябью. На миг Эртанду почудилось, что вместо лица у него переплетение линий. Все они перепутались, и было невозможно понять, есть ли в клубке лент общий мотив.

"Схема", - пришло на ум. Магические иероглифы - наты - были похожи на схемы. Эртанд привык с ними работать, и теперь ему хотелось найти привычные образы. Он вгляделся в рябь. Слишком много узоров, слишком сложно...

Когда ломаные линии потянулись из лужи вверх, к нему, маг закрыл глаза.

Хватит. Улланд предупреждал, что если переусердствовать над рабскими ошейниками, появятся такие видения. Он строго-настрого запретил о них кому-либо говорить.

- С тобой все в порядке? - раздался сзади голос Лейста. - Ты чего весь сморщился, как гнилое яблоко?

- Спасибо за сравнение.

- Ну а что ты весь такой "бе".

- Лучше помолчи, Лейст.

Друг пожал плечами.

Полегчало Эртанду только в трапезной. Тинаты расселись за длинным столом по рангу: чем старше, тем ближе к настоятелю. Со стороны темными мантиями они напомнили нахохлившихся на ветке ворон. Вигларт, как обычно, сидел смурной и воспаленными глазами осматривал подчиненных, но остальные выпили вина и расслабились. Разве что приписанных к обители женщин не позвали - непорядочно все-таки, на поминках-то.

Лейст со своей непочтительностью был прав в том, что смерть Улланда новостью ни для кого не стала. Ее ждали давно. Кто собирался, тот старшего тината уже оплакал. Зато поминки стали хорошим поводом отвлечься от ежедневного труда, отдохнуть и вспомнить, как "это было раньше".

- О-о-о, как меня Улланд гонял за то, что я сливу ободрал в саду, - трясясь от смеха, рассказывал полноватый Аствет. - Мне лет десять было, а ему тридцать. Как только понял, что это я был? Ночь же была на дворе! До сих пор помню: мчался за мной с веником, а потом как отхлестал по заднице! Я поверить не мог, что в тинатской обители могут веником отхлестать.

- Это какую сливу? - спрашивал Тэйхис, рыжий паренек, недавно принятый из учеников в младшие тинаты.

- Да ты не застал уже. Выкопали ее потом от греха подальше, чтобы молодая поросль вроде тебя не объедала по ночам.

- Я таким не занимался! - краснел Тэйхис.