Сердце Мириаля

— И не мечтай, Хозяйка. — Ни на миг не замедлив бега, Каз пробивался вверх по склону через лес. — Этана мы спасем позже. Ты же знаешь, мне нужен самое меньшее час, чтобы снова выдохнуть огонь — а уж под арбалетные стрелы мы без помощи не сунемся.

— Но…

Каз прибавил скорости, взрывая за собой тучи снежной пыли. Его длинное жилистое тело ловко скользило меж деревьев.

— Не спорь понапрасну, напарник. Я прав, и ты это знаешь. А теперь лучше спроси Тулак, есть ли среди этой кучи камней какое-нибудь убежище. Сейчас наша главная забота — прожить остаток ночи. Береги глаза.

И дракен напролом ринулся в гущу подлеска. Затрещали сучья, посыпались сухие ветки. Вельдан вскинула руку, прикрывая глаза, и почувствовала, как Тулак вжалась лицом в ее спину. Ветер завывал с такой силой, что расслышать друг друга было нелегко, — да это и к лучшему. Чародейка могла бы поклясться, что старая наемница сыплет сейчас изощренными ругательствами — и не без причины. Они попали в серьезную, очень серьезную переделку. И из-за безрассудства Вельдан вместе с ними в переделку угодила Тулак, а с ней и — святые небеса! — Мазаль, так и оставшийся в амбаре. Если Тулак потеряет своего старинного друга, у нее сердце; разорвется от горя.

— Порою жертвы неизбежны, — наполнил ей дракен. — Если б ты не заглянула к иерарху, мы бы. никогда не узнали, что же стало с Этаном.

Они все так же под причудливым углом огибали склон горы, стараясь держаться в полосе леса, который укрывал их от неистовства бури. И все же, если они хотят как можно дальше уйти от погони, рано или поздно им придется покинуть лес. Блейд наверняка вышлет солдат на поиски. Послать людей в буран, на верную смерть — для него звук пустой. В тот миг, когда Вельдан глядела в его глаза, она хорошо поняла этого человека. Он будет разыскивать ее и Каза. И не успокоится, пока их не схватят. Они должны оторваться от погони — ради спасения собственной жизни. Вот только как им выжить в такую ночь на склоне горы, открытом всем ветрам?

Глава 20. СТЕНЫ

Девочку разбудил громкий размеренный стук. Ставня, сообразила она, ставня хлопает на ветру. Даже здесь она слышала его пронзительный разбойничий посвист — должно быть, снаружи, за стенками фургона разыгралась нешуточная буря… Да нет же — это совсем не фургон! Сконфуженная, девочка при свете лампы огляделась по сторонам. Комната была большая, но уютная, сливочно-белые стены расписаны розочками. Девочка лежала на кровати с розовой периной и балдахином, а напротив жарко горел в очаге огонь, и пламя билось, точно человеческое сердце, — в дымоходе завывал и ярился ветер. Слева было окно — и занавески тоже розовые, — а справа табурет с розовой подушкой и стол, на котором стояли кувшин и мисочка, вся в розовых бутонах.

Все здесь было очень красивое, но девочка никогда прежде не видела этой комнаты. Где это она? Почему решила, что она должна быть в фургоне? И только сейчас девочка осознала, что не помнит даже, как ее зовут.

В голове у нее была стена. Гладкая, блестящая, из черного глянцевитого камня. Она поднималась высоко-высоко и тянулась далеко-далеко во все стороны. Девочка смутно чувствовала, что по ту сторону стены осталось множество важных вещей, а она не может до них добраться. Только ее это совсем не заботило. Пускай эта стена, точно тюрьма, отделила ее от мыслей и воспоминаний — зато стена ее и охраняет. По ту сторону этой огромной черной стены живут плохие вещи, совсем плохие. Те, о которых девочка ничего не хотела знать.

И тут дверь медленно и бесшумно отворилась, и вошла совсем незнакомая женщина.

— Аннас! Аннас! — тихо и неуверенно позвала она. — Аннас! Ты спишь?

Это я — Аннас? Она зовет меня? Девочка поспешно зажмурилась. Она не хотела слушать этот голос — пускай чужая женщина уходит, пускай оставит ее одну, в покое, за черной стеной… вот только она ужасно голодна и вот-вот обмочится в постель, как маленькая.

«А и, ладно, — подумала девочка. — Пускай я буду Аннас. — Она открыла глаза и увидела некрасивую женщину с жидкими каштановыми волосами. — Ты кто? Я тебя не знаю. Ты не такая красивая, как…» И тут в голове Аннас опять вознеслась черная стена, отсекая хвостик ненужной мысли. Девочка отвернулась от стены и стала прилежно думать о чем-нибудь другом. Все равно о чем.

Незнакомая женщина нерешительно протянула к ней руку, но тут же отдернула.

— Как ты себя чувствуешь, детка? Ты голодна? Я принесла тебе кое-что поесть.