Сердце Мириаля

— Большинство гвардейцев я могла бы взять на себя, — сообщила Шри, — но беда в том, что если поблизости окажется иерарх, ему тоже несдобровать. Моя сила чересчур мощна и своевольна, и я не могу выбирать, кого прикончить, а кого оставить в живых. Нужно будет чем-нибудь отвлечь солдат, так что в мое отсутствие придумай какой-нибудь ловкий трюк. Я же сейчас отправлюсь на лесопилку и погляжу, что там творится. Я хочу поговорить с Вельдан — может, у нее найдется что предложить. Помощь дракена нам бы отнюдь не помешала.

— Хорошо, — сказал чародей. — Только будь осторожна. Не попади в беду.

— Феи не попадают в беду! — огрызнулась Тиришри. Никто никогда не рассказывал ей о суеверном страхе людей «сглазить» удачу.

Глава 24. НАСЛЕДСТВО АМОРНА

Каз тревожился не на шутку. Хотя комната наконец прогрелась, он понимал, что его спутницам не стоило засыпать, не восстановив прежде силы, которые они затратили на сражение с лютым холодом. «Разбужу-ка я Ту-лак», — подумал он. Во сне старая наемница не могла услышать мысленный зов, поэтому дракен с силой ткнул ее носом в бок. И — ничего. Она даже не пошевелилась. А как же Вельдан? Тревога дракена все росла. Изогнув шею, он обеспокоенно обследовал свою напарницу. Дышала она хотя и ровно, но неглубоко, и тело на ощупь было слишком холодное. «Ей надо поесть, — подумал Каз. — Хорошо бы что-нибудь горячее, да где ж я его возьму-то? Сошла бы любая еда…» И тут он вспомнил, что сказала Тулак еще на горе, после бегства: «Прорва всякой еды». Не тратя времени, дракен начал осторожно, очень осторожно пятиться из тесной комнаты. Если где-то здесь есть еда, он ее отыщет.

Пробираясь по кромешному туннелю, Каз переключился на ночное зрение и задумался: сообщать ли Тиришри о том, где они находятся? Дракен решил, что не стоит. Зачем нужно, чтобы нахальная фея и вонючка Элион совали нос в их с Вельдан дела? Можно подумать, без них мы не справимся, фыркнул Каз. Жалкий человечишка не сможет даже добраться сюда без моей помощи. Что до феи — на что такое способна эта тупица, чего не смогу я?

Вскоре чуткий нос сообщил дракену, что он на верном пути. Ветчина! В туннеле явственно пахло ветчиной, мясом и сыром. Силы небесные, что же это за пещера? Вскоре туннель раздвоился — справа коридор понемногу поднимался вверх, слева — становился все более пологим. Из левого коридора приятно пахло специями, сыром, овощами и фруктами, но самого дракена куда сильней притягивал правый. Оттуда со сквозняком плыли сладостные ароматы разнообразнейшего мяса. Казу стоило немалых сил отвлечься от манящих запахов и повернуть влево. Он сейчас охотится для Вельдан, а его напарнице сейчас меньше всего нужно сырое мясо.

Через пару сотен человеческих шагов коридор вывел Каза в просторную гулкую залу с такими высокими стенами, что и дракен своим ночным зрением не мог различить потолка. Впрочем, ему это было и ни к чему. Вначале он остолбенел от изумления, а потом принялся лихорадочно рыться в здешних сокровищах. Повсюду, куда ни глянь, грудами лежала еда: горшки с медом и маслом, бочонки с мукой, мешки с овощами, ящики сухих яблок, гигантские желтые колеса сыров — и прочая, прочая, прочая. В одном углу Каз обнаружил мешочек с сушеной травой, пахнувшей точь-в-точь как любимый Тулак чай, и похвалил себя за такую везучесть. Что-то скажет старушка Тулак, когда увидит это? К мешочку с чаем дракен прибавил торбу изюма, горшочек меду и большой круг сыра — словом, еду, которая быстрей всего восстанавливает человеческие силы. И тут он замер, сообразив наконец, что ведет себя как круглый идиот. Как же он доставит свою добычу Вельдан? В отличие от человеческих рук с их ловкими большими пальцами лапы дракена явно не были приспособлены для переноски тяжестей.

Казарл огляделся, призывая на помощь вдохновение.

— Ну же, пошевеливайся! — пробормотал он. — Не теряй время попусту, оно слишком дорого. Вельдан нужна еда — и немедленно!

Он как следует подумал — и нашел решение. Выбрав подходящий бочонок с мукой, дракен принялся обрабатывать когтями его крышку, и в конце концов она поддалась и отскочила. Неуклюже обхватив лапами бочонок, Каз перевернул его, чтобы вытрясти на пол муку — и тут же отпрянул, оглушительно расчихавшись. Язычки пламени брызнули из его пасти по всей зале, растопили пару-тройку сырных кругов и превратили в золу две кучки моркови и мешок бобов.