Сердце Моего Монстра

Она полна ее заботы, ее бесчисленных попыток усыпить меня. Она полна ее ощутимого волнения о моем благополучии и безопасности.

Каждый дюйм меня восстает при мысли о том, что я могу быть там, когда ее нет.

Мысль о том, чтобы закрыть глаза без нее, пугает меня до чертиков.

— Повернуть налево, да? — глаза Дэмиена сияют в темноте, как у сумасшедшего. Он был моим спутником в миссии по уничтожению всех, кого я подозреваю.

На этот раз мы расширили наши возможности до Бостона, потому что лидер здешних албанцев, Роэл, является двоюродным братом ублюдка, которого мы убили несколько месяцев назад в Нью-Йорке.

Как новый Пахан Нью-Йоркской Братвы, самое безрассудное, что можно сделать, это развязать войны или наступить на пятки другим фракциям. Два дня назад состоялась церемония, на которой присутствовал весь мир организованной преступности, но я едва показался на глаза.

Мне похуй на положение.

Я использую силу, которую оно дало мне, только для того, чтобы выяснить, кто стоит за этим взрывом, и мне нужно точно знать, почему это произошло.

— Делай, блять, что хочешь. Просто не вставай у меня на пути, — я не жду ответа Дэмиена и иду к зданию.

Виктор посоветовал мне замести следы, но к черту это. Я хочу, чтобы они увидели, что я приближаюсь, и разбежались, как крысы. Мой охранник тихо ругается позади, затем бежит, чтобы прикрыть меня, когда люди внутри просачиваются, как муравьи.

Все, что я вижу, это люди, которые должны быть мертвы. Все до единого, блять. Я не остановлюсь, пока все они не окажутся погребенными на шесть футов под землей, как она.

Я поднимаю пистолет и стреляю в любого, кто появляется в поле зрения. Мои движения кажутся собранными, но в них нет рифмы или ритма.

Пуля задевает мой бицепс, отчего моя рука отлетает в сторону. Я перекладываю пистолет в другую руку и продолжаю стрелять. Моя куртка пропитывается кровью, прежде чем она капает на бетон, но я не чувствую боли.

Сейчас я не чувствую ничего, кроме гребаной ярости.

Если бы Саша была здесь, она бы убила любого, кто попытался причинить мне боль. Если бы она увидела эту рану, она бы заискивала передо мной с любовью и беспокойством. Впервые в жизни я почувствовал, что мое благополучие имеет значение и что я значу весь мир для кого-то другого.

И теперь та, кто сделала меня центром своего мира, исчезла, превратив мой в бездну.

Дэмиен смеется как маньяк, убивая всех на своем пути, их кровь мгновенно пропитывает его одежду, так как он любит делать это близко и лично.

Позади к нам приближается машина, я разворачиваюсь и простреливаю все четыре шины. Она сворачивает и врезается в стену здания, а затем начинается настоящая перестрелка. Мои люди прикрывают меня и умудряются убить тех, кто в машине, кроме того, ради которого мы здесь.

Виктор толкает передо мной на колени грузного мужчину с короткой стрижкой. Охранники Дэмиена и другие мои люди заняты устранением остальных албанцев, но сейчас мне на них наплевать.

Единственный, кто имеет значение, это этот ублюдок прямо здесь. Его зовут Роэл, и он мертвец, но не раньше, чем скажет мне то, что мне нужно знать.

— Какого хрена ты делаешь? — он выплевывает с сильным акцентом. — У нас есть союзники, которые придут за тобой и всей гребаной Братвой, Морозов. Ты даже не представляешь, сколько гребаного хаоса ты начинаешь.

— Очевидно, ты тоже не понимаешь, иначе ты бы не шутил со мной, — я достаю свой телефон, затем просматриваю картинку, на которую я смотрел всякий раз, когда мне нужно что-то, чтобы успокоиться.

Это Саша на моей последней вечеринке по случаю дня рождения. Максим сделал бесчисленное количество фотографий той ночью и отправил их всем. На этой она смеется с Юрием. Я вырезал его и оставил только ее.

Я смотрю на ее беззаботное выражение лица сквозь красную дымку. Буквально. Мои очки забрызганы кровью, и я не могу их протереть.

— Кто заказал убийство этого человека? — я спрашиваю спокойно, даже апатично.

Роэл смотрит на фотографию, и выражение его лица не меняется. Я отдам ему должное. Но в его глазах мелькает узнавание.

Он точно знает, какого хрена я здесь.

— Я никогда в жизни ее не видел.

— Я не говорил, что это была «она», — я тычу телефоном ему в лицо. — Почему ее убили?

— Я не знаю, — бормочет он, глядя на экран.

— Очень хорошо, — я кладу свой телефон в карман. — Виктор. Приведи мне несколько ублюдков.

Я снимаю пиджак, отбрасываю его в сторону и медленно закатываю рукава рубашки до локтей. Рана в моем бицепсе перестала кровоточить, но не раньше, чем пропитала мою белую рубашку красным.

Виктор и несколько других моих охранников толкают передо мной пятерых албанцев рядом с Роэлом. Они смотрят на своего лидера со страхом и мольбой.

— Какого хрена ты делаешь? — он повторяет сквозь стиснутые зубы. — Если ты чего-то хочешь, помучай меня!

— Где в этом веселье? — я беру свой нож. — Кроме того, ты, вероятно, никогда не заговоришь, даже если тебя будут пытать до полусмерти, а я бы предпочел не тратить на это никаких усилий.

— Ты должен быть гребаным Паханом! Это безумие.