Сердце на двоих

- Полтретьего. - Он посмотрел на нее через стол и вдруг между ними снова прошел ток.

Корделия провела испачканной рукой по лицу. - Ты должен был мне сказать, что уже так поздно, - сказала она, возвращаясь из творческого транса к реальности.

- Господи, я не посмел мешать тебе! Я хотел зажечь огонь, а не взорвать вулкан! Учуяв запах магмы, я счел благоразумным не приближаться.

- Очень смешно! - улыбнулась она. - Ты знаешь, что делать - и делаешь именно это. А теперь ты собираешься спросить: "Работается, не правда ли?".

- Хорошо тебе рисуется, не правда ли? - поддразнил он ее.

- В самом деле, - согласилась она. - Но как ты мог знать, что меня нужно везти в Испанию, тратиться, все время меня подталкивать? - Ущемленность возвращалась к ней, она не смогла вынести насмешки. - Ведь вы не могли знать, милорд, что окупите свои издержки.

Гиль как раз поднимал кувшин, чтобы налить сок, и она увидела, как он резко опустил его на поднос, как гнев загорелся в его глазах, тело мгновенно напряглось, и он стремительно пересек комнату огромными шагами.

- Ты уже досаждаешь мне слишком! - прошипел он. Он сдавил ее запястье так сильно, что кисть выскользнула и упала на пол. Она изумленно посмотрела ему в лицо, больше не боясь его, и из черных и из голубых глаз исходил равный по силе гнев.

И вдруг он увидел то, чего до этого не замечал, ибо только теперь холст оказался перед ним, нагнув голову, он пристально смотрел на свое собственное лицо.

- Мой Бог! - воскликнул он. - Ты это делала весь день?

- Это.., это не закончено, - пролепетала Корделия.

Он перевел взгляд с портрета на ее лицо, гнев покидал его глаза. Новое, никогда не виденное ею прежде выражение возникло на его лице: удивление, полная раскаяния нежность, зарождающаяся надежда.., как будто он увидел нечто, во что давно хотел поверить, но сомневался в его существовании.

- У тебя на лице краска, - сказал он. Поискав взглядом чистую тряпку и не найдя, он выпустил ее запястье и нежно потер пальцем пятно на ее щеке. - Ох, я сделал еще хуже!

- Неважно, - тихо сказала она, испытывая головокружение от его близости, от прикосновения его пальцев к щеке. Она всматривалась в него с радостью и торжеством, видя в его глазах откровенное желание, которое она уже не надеялась увидеть. Он взял ее лицо обеими ладонями и приблизил ее глаза к своим, и она поняла, что это будет здесь и сейчас - или не будет никогда. Их дороги сошлись воедино, не надо им снова расходиться.

- Пожалуйста... - сказала она, ее голос был так глух, что едва слышен. Пожалуйста, Гиль... Он мягко рассмеялся.

- Пожалуйста что? Дать тебе пить? Пойти к черту? Как я могу знать, о чем меня просишь ты? Я думаю, нужно сделать это, - дразнил он, но вот его губы уже покрывали ее шею поцелуями, а пальцы ловко расстегивали пуговицы блузки.

Не было никакого комфорта, только газета, которую она расстелила, чтобы уберечь его от накапавшей на пол краски, но уже ничто не могло остановить их, и ее собственное желание было столь властным, что не было в ней ни грамма стыда, когда он раздел ее и быстро сбросил свою одежду. Нагая, на заляпанной краской газете, она дала ему овладеть собой. Впервые открыв и пробудив в ней чувственность год назад в Ла Веге, он, наконец, открывал ее тело и поворачивал его навстречу своему желанию так страстно, что она утонула в глубоком забвении всего и вся и сознание оставило ее.

У нее осталось смутное воспоминание о том, как ее тело было поднято и вынесено из комнаты, и последнее, что она еле вспомнила, было то, как они уютно устроились в семейной кровати в ее комнате, руки Гиля обняли ее, и линии его сильного разгоряченного тела переплелись с ее плотью...

- Что?.. - спросила она, вынырнув из забвения и страсти.

- Ты вскрыта, - улыбаясь, сказал он. - Я польщен. Это мне удалось впервые.

Она пошевелилась, прибой счастья отступил, она вспомнила о других.., женщинах Гиля, число которых она только что пополнила.

- Никогда бы не подумала, что это в новинку для тебя, - язвительно сказала она.

Он полуповернулся к ней, нежно трогая пальцем кончик ее носа.

- Корделия, почему у тебя обо мне понятие как.., как.., о сексуальном обжоре, откуда ты это взяла? - насмешливо спросил он.

- О, Гиль, не притворяйся! - заплакала она. - Я слышала о тебе от Мерче Рамирес, и, конечно, помимо нее было много других.

Он помолчал минуту, потом вздохнул.

- Ладно! - сказал он. - Может, и было такое время.., нет, буду откровенен, было время, когда я играл в эту игру довольно энергично. Когда я первый раз приезжал жить в Испанию, я все время дрейфовал. Передвигался с места на место, с работы на работу. Искал чего-то и, не найдя этого в себе, перестал уважать и себя, и других. Женщинам я, похоже, нравился, все было доступно, и я пользовался этим. - Он приподнялся на локте и, поймав ее руку, прижал ее к своей теплой груди. - Пожалуй, я был не лучшим объектом для знакомства. Может быть, и сейчас это так.

Корделия открыла рот, чтобы заговорить, но он затряс головой.