Сердце на ладони

— Чего вы? У вас же все так хорошо! — Сама она догадывалась, что ей вырезали раковую опухоль, и с ужасом думала, что это не избавление.

— Пожалуйста, не обращайте внимания, — Зося всхлипывала и утиралась простыней.

Вот и этого никогда не бывало до операции, больное сердце ее оставалось ко всему безучастным.

Маша, вернувшись и увидев подругу в слезах, испугалась. Но та успокоила ее:

— Да нет, ничего, Маша, славная вы моя. Я просто вспомнила… Мой отец любил Блока.

Об ее отце ЯрОш запретил говорить, и Маша, чтоб избежать этой темы, наугад раскрыла томик и начала читать:

В сыром ночном тумане
Все лес, да лес, да лес…
В глухом сыром бурьяне
Огонь блеснул — исчез…
Опять блеснул в тумане,
И показалось мне:
Изба, окно, герани
Алеют на окне…

Одно стихотворение, второе, и вдруг заметила, как озарилось Зосино лицо. Не видела она еще у нее такой улыбки. Невеселые стихи, а грусть из глаз ушла.

Из больницы Маша выбежала в приподнятом настроении. Светило нежаркое уже августовское предвечернее солнце. Шли по улице люди, одни медленно, другие торопливо. Проносились автобусы, «Волги» и «москвичи».

Маша любила свой город. Любила гулять в парке, который считается лучшим в республике. Но одной все-таки скучно. Встретить бы кого-нибудь веселого! Она вспомнила о Славике. Она думала о нем и раньше. И о Тарасе. Об обоих. Втайне ждала, что они захотят продлить знакомство.

Но ребята не проявляли инициативы. Славик, конечно, несерьезный субъект. Балаболка и нахал. Но Маша не могла забыть, как он с первого взгляда пришел от нее в восторг. Никто еще так не восхищался ее внешностью. Чаще она слышала: «Гляди, какая рыжая пошла!» Это ее обижало. А вот Славик, тот сразу: «Вы же — неземная». А она — земная, обыкновенная девушка из полесской деревни, и ей, как всякой девушке, приятно было услышать такой комплимент. Кроме того, она чувствовала себя виноватой за пощечину. Не такая уж она кисейная барышня, чтобы так отвечать на глупую болтовню. Да, она не прочь была бы встретиться с ним. Но девичья гордость не позволяла сделать первый шаг. А тут ей вдруг захотелось выкинуть что-нибудь сумасбродное, озорное.

Пообедав в кафе, она пошла в парк. Разменяла у продавщицы газированной воды пятикопеечную монету, попросила «две по две». Плотно закрыла дверцы будки автомата. Узнала по 09 телефон Шиковича.

— Алло! — прозвучало в трубке. Она не ответила. — Алло! — крикнул он. — Что? Проверяешь, есть ли кто дома? К сожалению, браток, есть — я. Верный сторож отцовских миллионов. И имей в виду, вооруженный атомной пушкой. Но если ты одолжишь мне пять рублей, меня здесь не будет. Залезай, грабь. Хрен с ними, с миллионами!

Маша едва удержалась, чтоб не расхохотаться от этой тирады Славика, обращенной к неведомому абоненту. Проглотив смех, она пискнула:

— Владислав Кириллович!

— О-о! — видно, его удивил женский голос и такое неожиданное обращение. — Хм… действительно, это, кажется, я Владислав Кириллович. Я слушаю вас.

— Одна ошоба ждет ваш у входа в парк, — прошамкала Маша.

— Сколько ей лет, ошобе этой? — Шестьдешят.

— Самый мой любимый возраст! — засмеялся юноша.

— Если вы не будете через пятнадцать минут, много потеряете, — сказала Маша обычным голосом и повесила трубку.

Славик был уверен, что это кто-нибудь из знакомых девушек решил над ним подшутить. Но он никогда не боялся оказаться в смешном положении. Он скучал в пустой квартире, без денег и обрадовался случаю хоть чем-нибудь развлечься. Через десять минут Маша увидела его на площадке у входа в парк. Она стояла по ту сторону ограды за книжным киоском и тайком наблюдала. Он шел медленно, засунув руки в карманы голубых штанов. Несколько настороженно озирался. Прошел до ворот и обратно, заглядывая в лица девушек, потом пожилых женщин, наконец и старушек не стал пропускать.

Машу это смешило. На нее поглядывали с любопытством. Одна, а такое лукавое выражение лица, такие чертики в глазах.

Так она помучила его минут пятнадцать. И только увидев, что терпение его истощилось и он решительно направился в парк, пошла навстречу — к входу. Шла торопливо, смотрела по сторонам — на портреты передовиков производства. Была уверена, что он мимо не пройдет. Действительно, услышала его радостный возглас:

— Маша!

Она остановилась, сделала удивленный вид, словно не узнавая его. Он протянул руку. Она не подала своей. Но Славик не смутился.

— Это ты звонила мне?

— Я звонила вам? И не думала! Много вы о себе воображаете, товарищ Шикович.

— Какая-то старушенция назначила мне свидание.

— Вот и дожидайтесь вашей старушенции. — На какого дьявола она мне сдалась? Я

рад, что встретил… вас. — Славик вдруг утратил смелость и перешел на «вы». Сейчас Маша казалась ему еще красивее, чем там, на даче. Хорошо, если бы Маша осталась с ним, пошла в парк! Пусть бы увидели его прежние друзья и позавидовали: какая девушка!