Сердце на палитре. Художник Зураб Церетели

Первое постановление мэра Лужкова о Московском музее современного искусства датируется 19 июля 1994 годом. Обращаю внимание на эту дату, обозначенную год спустя после того, как Юрий Лужков расписался под рисунком штыка, будущего обелиска на Поклонной горе. Вот еще когда Церетели начал продвигать давнюю идею. Тогда общественность протестовала против сооружения "памятника Сталину" на Поклонной горе. Никого не заинтересовало новое постановление мэра Москвы, сведения о нем не просочилось в прессу, поэтому Юрий Лужков и говорил, что музеем занимались «втихаря». Дом на Петровке чуть было не приватизировали некие дельцы, желавшие использовать памятник архитектуры под коммерческие цели. Этому помешал мэр Москвы, веривший, что Церетели его не подведет, на свои деньги реставрирует музей и передаст городу коллекцию, насчитывавшую тогда 3000 экспонатов.

Где они приобретались?

— В Нью-Йорке, на аукционах, там они еженедельно проходят. В Германии я купил коллекцию русских художников в галереях и у частных лиц. Многие работы мне вообще подарили для музея.

На Западе мне помогают собирать коллекцию бывшие директора Нью. — Йоркского и Парижского музеев современного искусства. По русскому искусству мне помогает Ники Леви, она в Америке живет давно. Помогают консультанты в Москве.

Не раз слышал я историю о том, как закупают картины во Франции, где каждые десять лет государство приобретает художественные ценности, чтобы пополнить национальные музеи. Знал он об этом не с чужих слов, его самого привлекали в качестве эксперта для таких закупок.

Десять лет прошло после революции 1991 года, но многие все еще удивлялись, как частное лицо опередило государство. Прецеденты такие в России были. Александр III, посетив галерею Павла Третьякова, после осмотра признался: "Купец опередил государя".

Второй раз это произошло 15 декабря 1999 года. Тогда художник опередил государство с помощью муниципальной власти. Она в свое время поддержала братьев Третьяковых, подаривших личные собрания Москве. Поэтому ленточку перед входом перерезали одновременно Церетели и Лужков.

Разрезая красную ленточку, мэр Москвы, обращаясь к невидимым оппонентам, произнес загадочную фразу:

— Они говорят, особенно один из них, что совсем не годится мэру перерезать ленточку. Так вот, я нахожусь здесь, чтобы совершить этот прекрасный символический акт. — И снова помянул, что делали музей «втихаря», назвав его еще одним "окном в мир культуры".

Музей открывался в самые горячие дни предвыборной борьбы. Штаб противников мэра возглавил в роли политолога тот самый галерист из Замоскворечья, который три года назад пытался сокрушить Петра. На площадь Москвы вышли тогда в декабре без штанов трое молодых людей. В таком виде они представляли прохожим у Никитских ворот проект "Новые юродивые". На другой улице просил подаяние в образе старухи и торговал "пирожками с котятами" другой «художник», демонстрируя перформанс "Старуха Изергиль". Этих самодеятельных артистов снимали операторы ТВ, фотографы точно так, как они это делали, когда устраивались шумные акции у монументов Церетели. Таким образом, музею на Петровке, культурной программе мэра Москвы противопоставили фестиваль "Культурные герои". Ему на экранах ТВ уделили больше внимания, чем новому музею современного искусства.

…В тот не холодный день декабря 1999 года Соломон Гугенхайм на церемонию открытия не прилетел. Пришла Ирина Антонова, знающая, что такое в нашей стране создать музей.

Тогда директору нового музея вручили лицензию Министерства культуры России за № 3. Первый номер — получил «Эрмитаж». Лицензию № 2 выдали Третьяковской галерей. Тем самым были посрамлены те, кто предрекал, что такой лицензии никто вообще не даст Церетели. Впервые после революции в Москве открылся музей, в чьих стенах собраны картины как отечественных, так и иностранных художников.

Другое потрясение ожидало "злые языки" после осмотра тридцати залов на трех этажах. Ни в одном из них они не обнаружили картин директора. Не оказалось картин академиков, картин "ненавистных профессиональной критике Шилова, Глазунова, Андреяки". Не оказалось кровати Наполеона, так позабавившей "профессиональных критиков". Они тем не менее не удержались от вынесения новому музею сурового приговора.

"Результат пока что — салат по-русски (мелко нарезанные, неопознаваемые, не всегда свежие продукты смешаны в кучу). А не салат по-европейски (помидоры отдельно, а соус в баночке). Если повар не собирается прислушаться к профессиональным советам, лучше на его салат осторожно посмотреть (как на зоопарк) и забыть о нем."

Иной приговор вынесла Ирина Антонова, директор Музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Ее слова были для создателя и директора музея важнее всех высказываний "злых языков" и "профессиональной критики".