Сердце на палитре. Художник Зураб Церетели

Как видим, издевались не только над Церетели, унижали и высмеивали Юрия Лужкова. Чем только мог, строительством новых домов для моряков, устройством школ, учебниками на русском языке — он помогал русским в Крыму, Севастополю и Черноморскому флоту, оказавшимся в осаде после известного разрыва между Россией и Украиной. Эти акции раздражали Кремль времен Ельцина и Березовского. Ради красного словца не щадили родного отца, глумились над памятью защитников города в дни минувших войн, лишь бы принизить мэра Москвы.

"А потом голоса сообщили мне, что Зураб Церетели проектирует очередной монумент в городе. Не успеешь оглянуться, а на Поклонной горе уже раскинулся Парк Победы. Только успеешь попривыкнуть к кровоточащим фонтанам, и тут тебе, на Манежной площади понаделали лубочных изваяний, как в народе говорят, построили "ограду зверинца".

Раньше от всяких безумных голосов отмахивался, старался не обращать на них внимание. Но после того, как на Москве-реке сел на мель Петр Великий со штурвалом в позе Колумба и с предательски торчащей мачтой, с авиа-огнями далеко в небе, я решил: а вдруг не бред это, а пророчество". Упражнялся в сатире таким не лучшим образом внук известного профессора Московского университета, вращавшийся в среде интеллектуалов и политиков.

Не он один, все, кто брался сочинять пасквили, памфлеты, фельетоны, не утруждал себя проверкой фактов, не заглядывал в энциклопедии, чтобы узнать самое простое — когда и где родился, учился, проявил себя Церетели, прежде чем вышел на простор Москвы. Заглядывали на экраны "всемирной паутины", заполненной клеветой. Там поныне рядом с опровержениями, опубликованными по решению суда, можно почерпнуть информацию о позабытом "медном деле" и "землях в Испании", прочесть мифы, сочиненные известными публицистами и неведомыми авторами, не подписывающими свои выдумки. Вот только одна из них.

"В середине 1960-х годов Зураб Церетели, а вернее его жена Иннеса, происходящая из знатного княжеского рода, получает в наследство во Франции: денежную сумму и два дома в Марселе и Париже. Чтобы не обострять отношений с советским правительством, Церетели дарит властям один из домов. Взамен ему предоставляется возможность распоряжаться полученным состоянием на родине — в Грузии, где в это время оживляется мелкое, частное предпринимательство".

Здесь все — ложь. Из вызова, приведенного выше, мы знаем, что французские родственники Иннесы владели "собственным павильоном" не в Марселе и не в Париже. Посылки, о которых поминала покойная Иннеса, позволяли приодеться молодым в импортные вещи, не более того. Эти посылки в больном воображении завистников превратились в два дома. Даже если бы грузинские родственники получили солидное наследство, ни на какую сделку с ними советское правительство не пошло бы. Оно бы забрало в свои мозолистые руки оба дома, нашло бы способ заставить наследников отказаться от недвижимости и денег. Не такое то было правительство, чтобы дать гражданам распоряжаться валютой.

Зачем художнику "ожившее мелкое, частное предпринимательство на родине", если он с утра до ночи занимался высоко оплачиваемыми государственными заказами, украшал громадные комплексы, работал подолгу за границей. Так, монтаж «Прометея» и «Подсолнухов» в США длился около полугода.

Из подобных блоков недостоверной информации строились изоляторы, куда пытались засадить Церетели, связав его имя с криминалом. Год за годом запускались в эфир и в печать и "медное дело", и "земельные участки в Испании, и "алмазное дело"…

* * *

Интересно наблюдать, как рассеивается туман и глазам дезинформированных граждан открывается истинная красота. Поклонная гора и Манежная площадь заполнились толпами людей, разобравшихся, что к чему. Меняется тон и содержание сообщений СМИ. Журналистка, по неведению написавшая о "голове Петра, приставленной к телу Колумба", сегодня называет Церетели "главным скульптором Москвы". Некогда третируемый художник, которого якобы никто не знал в Америке, чуть ли не умевший рисовать, вдруг предстал монументалистом с мировым именем. И яркой личностью. Где бы ни появлялся он, будьто на приеме или вернисаже, заседании или обсуждении конкурсных проектов памятника Михаилу Булгакову, его фигура невольно обращает на себя внимание. И вдохновляет недавних недоброжелателей написать такой вот словесный портрет, увиденный во время бурного обсуждения в стенах академии: