Сердце на продажу, или Я вижу свет в конце тоннеля

– За это я уже отработала. Машину отмыла так, что она как новенькая стала.

– Я хотел наказать тебя необычным способом.

– Это исключено.

– Почему?

– Боюсь, что мне это не осилить…

– Ерунда. Тебе понравится.

– Я целоваться не могу. У меня губа не рабочая.

– Главное, чтобы у меня все было рабочее.

– Ну уж в твоих способностях я не сомневаюсь.

Женька прижал меня к себе и поцеловал в ухо. Я улыбнулась и обвила его огромную шею руками.

– Ну ладно, давай наказывай.

Мы выключили свет и упали на кровать. Женька оказался ненасытным. Он наказывал меня всю ночь, не давая отдохнуть. Мне хотелось спать, а он все наказывал и наказывал…

Утром я проводила его до машины – нужно было ехать в порт встречать пароход. Он обещал появиться на днях и вновь меня наказать. Янг отправился хлопотать по нашим делам. Мы с Наткой лежали у бассейна и загорали.

– Все как во сне, – сказала я.

– Да, Иришка, я тоже проснулась сегодня утром – и даже не поверила своим глазам, – засмеялась Натка. – Янг не желает меня отпускать, но я хочу домой, а дальше будет видно. Мне нужно какое-то время пожить без него, чтобы посмотреть, во что это выльется.

– Дуреха! Ты прилетишь домой и жить без него не сможешь. Вот увидишь!

Быстро пролетела неделя. Мы с Наткой загорели, поправились и стали потихоньку принимать прежний вид. Натка постепенно привыкала к роскоши. Они с Янгом прекрасно ладили и понимали друг друга с полуслова. Натка помогала Янгу в делах, и мне очень нравилось, что он постоянно с ней советуется то по одному, то по другому, пусть незначительному вопросу. Пару раз приезжал Женька. Я ужасно радовалась его приездам и постоянно ругала за то, что он редко появляется. Женька смеялся и тут же меня «наказывал». Я так привыкла к этим наказаниям, что совершенно не могла без них обходиться.

– Вот уеду на родину, кто же меня там наказывать будет? – смеялась я.

Женька злился и говорил, что настоящие женщины могут обходиться какое-то время без «наказаний». Я качала головой и пыталась втолковать, что это очень тяжело, мой организм просто не вынесет вынужденного воздержания. Женька злился еще больше и обещал как можно быстрее приехать ко мне.

Наконец наши документы были готовы. Правда, нашими их назвать было не совсем верно. Чужие фамилии, чужие имена, только фотографии наши.

Остался последний день. Янг был мрачен и не сводил с Натки глаз. Мне было искренне жаль его, но я надеялась, что они обязательно встретятся, так как вряд ли смогут обойтись друг без друга. Янг должен был посадить нас в самолет и сам вылететь по срочным делам в Гонконг.

Последнюю ночь Женька провел со мной. Он был подавлен, но старался это скрывать за показной веселостью. Однако меня не проведешь. Чтобы немного приободрить его, я говорила много ласковых слов и, конечно, оставила Наткин адрес.

В аэропорту Янг долго прощался с Наткой и проводил нас до самого трапа. Мы летели не пустые, а с довольно увесистым багажом, состоявшим из подарков Янга и целой кучи новых шмоток, купленных на его деньги.

Оказавшись в салоне, мы переглянулись и, как по команде, смахнули слезы. Каждая думала о своем, но мысли были совершенно одинаковые. Мы думали о Токио. О кабаре, притонах, чердаке, на котором жили, о Григориче. Мы знали, что это не забудется, а прочно засядет в нашей памяти и будет всплывать, словно кошмарный сон.

– Ты не верила? Ты до последнего не верила, что мы когда-нибудь окажемся дома? – спросила я Натку.

– Не верила. Я стала осознавать это только теперь, когда наш самолет взлетел…

Глава 19

Самолет коснулся шасси родной земли. Мы не просто сошли, а сбежали по трапу и стали носиться по летному полю как сумасшедшие. Натка ревела, а я громко кричала:

– Натка, мы добрались! Мы смогли! Мы выбрались! Ура!

Пассажиры мирно спускались по трапу и с удивлением посматривали на нас. Здесь все было родное. Родное солнышко, родные русские лица, родной русский язык.

Добравшись до Наткиной квартиры, мы заказали три ящика шампанского. Вылив содержимое бутылок в ванну, я засунула туда Натку и стала купать. Натка громко смеялась, перемешивая смех с громким плачем, и этот плач был понятен только мне, потому что я пережила подобное. Мы сидели в ванне с шампанским и черпали его ладонями.

– Пока всю ванну не выпьем, не вылезем, – смеялась Натка. – Я надеюсь, ты прямо сейчас не рванешь в свою Самару?

– Нет.

– Ну, вот и здорово. Янг отвалил нам денег. Займемся пока ремонтом моей квартиры. Ты не против?

– Само собой.

Конечно, целую ванну шампанского мы не осилили, но упились так, что плохо ориентировались в пространстве. Ближе к вечеру раздался звонок, и на пороге появилась Наткина соседка, симпатичная девчушка лет восемнадцати. Увидев Натку, она обрадованно затараторила:

– Здравствуйте, тетя Наташа. Мне мама сказала, что вы прилетели, вот я и решила зайти к вам.

– С каких это пор ты стала называть меня тетей? – засмеялась пьяная Натка.

– Вы стали такой дамой…

– Да ладно, брось, называй меня как раньше.

– Наташа, скажи, тебе понравилось в Японии?

– Ну, как тебе сказать… – нахмурилась Натка.

– Понравилось, – влезла я, улыбнувшись девчушке.