Сердце не прощает

Ажинов. Место прилаживаю. Скоро лёт начнется.

Кавалеров. Да, скоро... А как же вы, Василий Спиридонович, вывернулись из этого дела?

Выпряжкин. Я, може, и пошел бы на развод, чтоб по-законному оформить все дело, да только убоялся, что она кого другого изберет... Виноградник все же у нас да хата справная, да и сама она ценная казачка была, хучь и характер скаженный... Я из-за нее когдась одному любовнику голову срубил.

Ольховатов. Брешешь небось?

Выпряжкин. А ты пойди в милицию, проверь, председатель.

Топилин поднимается, берет ружье, собирается уходить.

Егоров. Куда, Степан Прохорович?

Топилин. Пойду километра за два от вас... А то и не разберешь, кто какую утку подстрелит сообща-то...

Выпряжкин. Иди, иди, они там тебе сами в руки полезут...

Ольховатов. И чего ты, Степан, все в сторону да в сторону?

Егоров. Да, есть в нем это.

Топилин. Нам с начальством рядом стоять не положено... Мы люди неприметные, наше место — в затишке быть...

Ольховатов. Напрасно ты, Степан, от людей себя отделяешь... Человек ты сильный, работать можешь. А все как-то поверху ходишь... Сын у тебя растет... Подумал бы.

Топилин. Не к месту твой разговор... Воспитывать меня зачнешь — уток прозеваешь.

Ольховатов. Обидно мне за тебя...

Топилин. Я тебе про свои обиды не говорю... (Уходит.)

Выпряжкин. Отдельный человек Степан Прохорович!

Ольховатов. Скаженный, черт! Не поймешь, что с человеком делается. Поговорить с ним в последний раз надо!

Выпряжкин. Это верно, узнать человека когда-то совершенно обязательно.

К костру подходит Ажинов.

Сидайте, Андрей Тимофеевич.

Ажинов. Говорите, говорите, Василий Спиридонович.

Гриша(приподнимаясь). А что? Уже?

Кавалеров. Спи, разбудим.

Ажинов. Замерз, наверное?

Кавалеров. Фуражка-то на нем какая?

Ажинов. На-ко надень, погрейся пока. (Снимает с себя ушанку и отдает Грише.)

Гриша. А вы, Андрей Тимофеевич?

Ажинов. А мне и так тепло.

Гриша. Вот возьмите пока мою фуражку.

Выпряжкин. Добрый хлопец!

Гриша(взглянув на розовеющее небо). Светает... А где батя?

Ольховатов. Ушел твой батя счастье в другое место искать. Спи.

Гриша. Выспался уже...

Выпряжкин. Ну что, теплая шапка?

Гриша. Теплая.

Выпряжкин. Ухи-то небось как лед?

Гриша. Теперь ничего, согреваются.

Выпряжкин. Ухи — главный орган человека.

Ажинов. Это почему же?

Выпряжкин. А чем бы меня слушали без них? Был у меня случай. Пошел я на охоту, в Карпатах мы стояли... На кабанов. Вот так же рассвет студеный. Лежу я в кустарнике таком, среди буков... Дерево там такое существует, в Карпатах... Вздремнул, конечно, малость. Притомился с устатку. Очнулся, гляжу — рассвет. А так вот полянка передо мной малая, гляжу — по ту сторону полянки над травой ухи подымаются. Я протер глаза, — кабан, соображаю... Винтовочку потянул к плечу, как ахнул! Гляжу — ухи в траве скрылись... И тишина, ажник в ушах звенит... Думаю — залег, подлец... Они хитрые, кабаны... Поднимется, думаю, от я его вторым разом и свалю, ежели не добил. Иду к нему... И вдруг слышу: «Ах ты, дурья твоя башка, ты что по живому человеку палишь?» И всякие там другие слова. Гляжу — кум поднимается. Кум Пахом, мы с ним в одной сотне служили...

Гриша. Убить же могли!

Егоров. Охотничьи байки, Гриша, не слушай.

Выпряжкин(недовольно). Байки, байки... А не известно вам, как я одним выстрелом гуся и зайца убил?

Гриша. Одним?

Ольховатов. Он тебе одним выстрелом слона и каркодила ухлопает.

Выпряжкин. А что, нет? Ты, Гришатка, их не слушай, они тебе недоверие к охотникам прививают.

Ольховатов. Валяй, валяй, пока кряквы не полетели...

Выпряжкин. Пошел я в одночасье на гусей... Прямо скажу — не удалась охота. Бывают, Гриша, и такие положения, что идешь до дому с пустой сумкой... Привыкай... Привыкай, но не теряйся... Так вот, иду... Гляжу — гусь летит. Один летит, печальный такой... Думаю: стрелять его или пусть летит? А он летит... Думаю: чего ж он печалится? Поднял свое ружье, как ахну, — аж перья в сторону полетели! Летит мой гусь камнем к земле. А тут заяц бежал, горемыка серый. Гусь как даст по ём и убил зайца на месте.

Все смеются.

Вот, Гришатка, у охотника хороший выстрел никогда не пропадает.

Ольховатов. Я ж сказал, он слона и каркодила разом ухлопает.

Глухо звучат два выстрела. Все прислушиваются. В воздухе слышны далекие крики утиной стаи.

Ажинов. Пора, казаки... А то и охоту пропустим.

Все поднимаются, берут ружья.

Егоров(Ольховатову). Со мной пойдешь, Гордей Наумович?