Сердце ночи

— А разве это обязательно? — пожал он плечами. — Мы не должны кому-то докладывать. Захочешь увидеть бабушку, сходишь к ней. Не захочешь, спокойно уедешь в Москву. Особняк довольно далеко от ее дома, она и не узнает. Тем более что сейчас он принадлежит тебе. Можешь приезжать туда в любое время.

—  И правда, — согласилась я. — Ты в отъезде и попросил присматривать за ним, вот я периодически в нем и живу. Чем не объяснение? Если, конечно, начнут расспрашивать деревенские.

—  Знаешь, Лада, меня всегда забавляет эта манера соотечественников совать нос не в свои дела, и я уже давно научился просто игнорировать те вопросы, на которые не желаю отвечать.

Тебе пора вести себя так же.

В душе я была согласна, в деревне всем и до всего было дело. Это объяснялось обычной скукой и отсутствием каких-либо событий, так что даже пропажа теленка возводилась до уровня мировой проблемы.

Ночью я спала на удивление крепко. Видимо, напряжение начало спадать. Проснувшись, сразу увидела Грега. Он лежал рядом и ласково на меня смотрел. Я сонно потянулась, поцеловала его в щеку и снова закрыла глаза, так как за окном было еще темно.

—  Который час? — пробормотала я, чувствуя, как сон вновь захватывает меня в свои убаюкивающие объятия.

— Уже девятый, — сообщил Грег.

— Да? А как темно!

—  На улице снова снег, — сообщил он и притянул меня к себе.

Я уткнулась носом ему в шею и вновь задремала. Грег меня не тревожил.

Встали мы около одиннадцати. Грег был настроен решительно и предложил сразу выехать.

— Дорогу, боюсь, заметет, — сказал он, когда я завтракала. — Снег так и валит.

— Трасса у нас довольно оживленная, — ответила я, — и от Москвы не далеко, так что постоянно чистят. Но если настаиваешь, можем выехать прямо сейчас. Вот только кофе допью.

— Допей и собирайся!

Я улыбнулась, меня забавлял его сосредоточенный вид. Я уже давно поняла, что Грега раздражают стандартные способы передвижения. Еще бы! Если ты можешь перелетать с места на место в виде какой-нибудь птицы или вообще телепортировать, то многочасовое стояние в московских пробках кажется абсолютно бессмысленным.

Когда мы выехали, снег уже прекратился. На удивление быстро пересекли МКАД, и Грег сразу прибавил скорость. Он обожал быструю езду. «Навигатор» мчался по накатанной дороге, я смотрела то в окно, то на профиль Грега. Мне казалось, что он упорно о чем-то думает и особо не следит за дорогой. Когда приблизились к деревне, Грег поехал медленнее.

—  Ну что ты решила? — поинтересовался он. — Будешь к бабушке заезжать?

—  Нет! — быстро ответила я. — Начнутся охи, ахи, расспросы. Она ведь не в курсе, что я здесь. Давай сразу к тебе!

Грег кивнул и, не заезжая в деревню, повернул к особняку. Коттеджный поселок был с краю, от деревенских улиц его отделял довольно большой луг. Особняк Грега находился практически в лесу и был последним. Он стоял уединенно, на отшибе, и выглядел как средневековый замок. Высокая кованая ограда окружала территорию. Грег открыл ворота, загнал джип. Я выбралась на улицу и с наслаждением вдохнула чистый морозный воздух.

—  Как тут хорошо! — заметила я. глядя на заснеженный лес. — И как тихо!

—  Можешь жить здесь, — улыбнулся Грег. — Никто не будет тебя тревожить.

«Как бы не так! — подумала я. — Доступ для всех твоих родственников открыт в этот дом, так что одна я тут никогда не буду жить!»

Грег открыл багажник и достал объемные пакеты с продуктами, занес их в дом. Я вошла следом.

— А тут тепло! — заметила я, снимая куртку

— Конечно,  централизованное  отопление работает всю зиму, — пояснил Грег.  — Надо бы убрать продукты  в холодильник,— сказала я.

— Хозяйничай, — улыбнулся он.

 Когда мы освободили пакеты, я решила что-нибудь приготовить, так как уже проголодалась Грег мне не мешал. Он устроился в гостиной на диване. Но мне показалось странным, что он ничего не смотрит и не читает. Обычно он не любил вот так праздно проводить время. Я быстро перекусила и вернулась к нему. Грег что-то писал на листе блокнота, но когда я вошла, явно засмущался и убрал блокнот в карман пиджака. Спрашивать я не стала, зная, что если он не захочет, то все равно не скажет.

«Может, снова пытается писать стихи? — размышляла я, глядя на его опущенные ресницы, скрывающие взгляд. — Тогда мне тем более не следует лезть с расспросами».

Я помнила, как он пытался сочинить мне стихотворное поздравление к дню рождения и что из этого вышло. Грег болезненно реагировал на такие неудачи, поэтому я предпочитала его не тревожить. Однако я не могла забыть и те строки, которые нашла тогда же, на другой стороне листа: «Меж двумя мирами вставший на излом, я всегда на грани меж добром и злом...»

Они буквально врезались мне в память и кажись странными, словно их написал не он.

Или, скорее, словно это был какой-то прорыв в его сознании, будто внутри произошел перелом.

Но тогда Грег это стихотворение не закончил.

—  Чем займемся? — спросил он, наконец, справившись со смущением.

— Чем хочешь, — ответила я и приблизилась.