Сердце – одинокий охотник

Биф медленно повернул кольцо на мизинце. Он-то, во всяком случае, знает, чего ему больше не надо беречь. Да. Уже не надо. Лоб его прорезала глубокая складка. Рука в кармане нервно дернулась вниз. Он засвистел какой-то мотив и встал из-за стола. Смешно, что эту привычку он сразу и у других примечает.

Вдвоем они подняли Блаунта. Пьяный едва держался на ногах. Он больше не плакал, вид у него был угрюмый, пристыженный. Он смирно пошел с ними. Биф вытащил из-за стойки чемодан и объяснил немому, чей он и почему здесь оказался. Сингера, по-видимому, ничем нельзя было удивить.

Биф проводил их до двери.

– Возьми себя в руки и не бузи, – посоветовал он Блаунту.

Черное ночное небо начинало светлеть, и его бездонная синева предвещала новое утро. Наверху еще мерцали редкие бледные звезды. Улица была пуста, тиха и даже прохладна. Сингер в левой руке нес чемодан, а свободной поддерживал Блаунта. Он кивнул на прощание Бифу и повел пьяного по тротуару. Биф смотрел им вслед. Когда они прошли половину квартала, в синей тьме остались видны только их силуэты: прямой, четкий – немого и приземистый, качающийся – Блаунта, он держался за своего спутника. Когда оба они скрылись из виду, Биф постоял еще минуту и поглядел на небо. Эта безмерная глубина и влекла, и подавляла его. Он потер лоб и вернулся в ярко освещенный зал.

Биф вошел за кассу, лицо его застыло и стало жестким, когда он принялся перебирать в памяти все, что случилось за ночь. Он испытывал потребность что-то себе объяснить. Но, даже дотошно припоминая все обстоятельства, он чувствовал, что главное от него ускользает.

Дверь то и дело открывалась, впуская неожиданный поток ранних посетителей. Ночь кончилась. Вилли взгромоздил стулья на столы и принялся вытирать шваброй пол. Он уже настроился идти домой и пел. Вилли был лентяй. Он часто бросал работу в кухне, чтобы сыграть на губной гармошке, с которой никогда не расставался. Теперь он сонно возил по полу мокрой шваброй, напевая под нос грустную негритянскую песню.

В зале все еще было не очень много народу – в этот час те, кто не спал всю ночь, встречаются с теми, кто выспался, отдохнул и готов начать новый день. Сонная официантка подавала и пиво, и кофе. Разговоров не было слышно – каждый, казалось, был сам по себе. Взаимное недоверие между теми, кто только что проснулся, и теми, кто прободрствовал долгую ночь, создавало атмосферу отчужденности.

Здание банка напротив казалось на заре почти призрачным. Потом его белые кирпичные стены стали проступать все явственнее. И когда первые лучи солнца позолотили улицу, Биф в последний раз оглядел свое заведение и пошел спать.

Он шумно повернул ручку двери, чтобы разбудить Алису.

– Господи спаси! – сказал он. – Ну и ночка!

Алиса проснулась не сразу. Она лежала на смятой постели, как сердитая кошка, и только потягивалась. В ясном утреннем свете комната казалась убогой; шелковые чулки жалко свисали со шнура от жалюзи.

– А пьяный идиот все еще там? – спросила она.

Биф снял рубашку и осмотрел воротник, решая, можно ли ее надеть еще раз.

– Спустись сама и погляди. Я же сказал: захочешь его вытолкать – пожалуйста, мешать не буду.

Алиса сонно протянула руку и подняла с пола Библию, чистую карточку меню и учебник для воскресной школы. Она пошелестела папиросными листками Библии, нашла нужное место и стала читать вслух, тщательно выговаривая слова. Сегодня было воскресенье, и она готовилась к еженедельному уроку в классе для мальчиков при молодежном отделе церкви.

«Проходя же вблизи моря Галилейского, увидел Симона и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы.

И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков.

И они тотчас, оставивши свои сети, последовали за Ним» [Евангелие от Марка, I, 16–18].

Биф пошел в ванную умыться. За дверью шелестел голос Алисы, учившей Евангелие:

«…а утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился.

Симон и бывшие с ним пошли за Ним; и, нашедши Его, говорят Ему: все ищут Тебя» [Евангелие от Марка, I, 85–87].

Она замолчала. Биф мысленно повторил себе каждое ее слово. Ему хотелось отделить смысл этих слов от голоса произносившей их Алисы. Биф пытался припомнить текст таким, каким его читала мать, когда он был мальчиком. Он с тоской поглядел на обручальное кольцо на своем мизинце, которое раньше принадлежало ей. И снова подумал, как бы она отнеслась к тому, что он перестал верить в Бога и ходить в церковь.

– Сегодняшний урок о том, как он собирал учеников, – сказала, готовясь к предстоящей беседе, Алиса. – И текст мы возьмем «Все ищут Тебя».

Биф разом вышел из задумчивости и, отвернув кран, пустил сильную струю воды. Он снял майку и принялся мыться. Биф соблюдал безукоризненную чистоту своего тела. Каждое утро он мылил грудь, руки, шею, а потом и ноги и только раза два в сезон принимал ванну и мыл все остальное.