Сердце океана

— Я постараюсь проявить осторожность, чего бы она ни ждала.

Мик кивнул и перестал давить на парня. Но не перестал размышлять о том, чего ждет сам Тревор.

В одном Мик точно не ошибся. Тревор не нуждался в чужих советах вообще и относительно женщин в частности. Он прекрасно понимал, что происходит между ним и Дарси. Они разумные взрослые люди, их физически влечет друг к другу. Плюс взаимная симпатия и уважение. Чего еще желать от отношений, тем более временных?

Однако слова Мика встревожили его и преследовали всю дорогу из больницы. Он не поехал на стройку, как намеревался, а свернул к Тауэр-хилл. Почему бы не навестить могилу предка, а заодно осмотреть руины и круглую башню, чего он не сделал в первый раз? Полчаса у него найдется.

Тревор свернул на обочину узкой дороги и вышел из машины, пригнувшись под неожиданно сильным порывом ветра.

Пройдя сквозь узкую калитку, он увидел группу туристов, поднимающихся между старыми надгробиями и крестами к каменному собору с обвалившейся крышей, построенному давным-давно в честь древнего святого. Смутное негодование, охватившее Тревора при виде людей с фотоаппаратами, рюкзаками и путеводителями, удивило его. Как ни странно, он не ожидал никого здесь встретить.

Странно и глупо. Ведь это те самые люди, которых он рассчитывал привлечь к своему театру. И этих, и многих других, которые приедут с летним теплом на ардморское побережье.

Смирившись с незваными спутниками, он поднялся вслед за ними к руинам, мельком взглянул на фриз из ложных арок со сглаженными ветром и временем древними надписями и вошел внутрь. И здесь на камнях виднелись похожие надписи. Интересно, кто сейчас смог бы сложить в слова эти линии — что-то вроде древней азбуки Морзе, оставленной для разгадки путешественнику.

Одна из туристок позвала своих детей. Судя по акценту, соотечественница. С северо-восточного побережья. Как режет слух ее голос. Неужели и его голос звучит здесь так же чуждо? В этих местах голоса должны литься плавно, как старинная музыка.

Тревор вышел из разрушенного собора и посмотрел на башню. Древнее оборонительное сооружение сохранило свою коническую крышу и выглядело так, будто и сейчас смогло бы выдержать любое нападение.

Что влекло на этот небольшой остров завоевателей? Римлян, викингов, саксов, норманнов, бриттов? Чем он так зачаровал их, что они сражались и умирали за господство над ним?

Пожалуй, часть ответа лежит перед глазами.

Деревня внизу, опрятная и живописная в дрожащем солнечном свете, словно нарисована художником. Широкий, вьющийся вдоль моря песчаный пляж поблескивает золотыми искрами. Море, окаймленное по кромке белой пеной, сливается вдали с по-летнему ярким небом. По другую сторону перекатываются зеленые волны холмов, испещренные темно-коричневыми лоскутами полей, а за ними возвышаются размытые контуры далеких гор.

Пока Тревор осматривался, ветер усилился, по холмам и воде заскользили тени облаков. В воздухе сильнее запахло травой, цветами и морем.

Вряд ли красота притягивала захватчиков, но, без сомнений, и по этой причине они сражались за то, чтобы здесь остаться.

— Наша земля поглощает завоевателей и делает их одними из нас.

Тревор оглянулся, решив, что с ним заговорил ирландский турист или кто-то из местных, но увидел Кэррика.

— А вам никак на месте не сидится. — Тревор с удивлением обнаружил, что они остались одни, хотя лишь пару секунд назад вокруг суетилось с десяток туристов. Кэррик будто прочитал его мысли и подмигнул.

— Я предпочитаю уединение. А ты?

— Какое уж тут уединение, если вы выскакиваете, когда вам вздумается.

— Я хотел поговорить с тобой. Как продвигается стройка?

— По графику.

— М-да, вы, янки, свихнулись на графиках. Не могу сосчитать, сколько вас перебывало здесь, то и дело сверяясь с часами и картами и прикидывая, как сделать то, и другое, и третье и не выбиться из графика. Могли бы и угомониться на отдыхе, но привычка — вторая натура.

Тревор сунул руки в карманы.

— Так вы хотели поговорить со мной о привычке американцев смотреть на часы?

— Ну, надо же с чего-то начать разговор. Если ты хотел навестить двоюродного деда, пошли. — Кэррик отвернулся и легко заскользил по кочковатой земле. — Джон Маги, — произнес эльф, когда Тревор нагнал его. — Любимый сын и брат. Умер солдатом далеко от дома.

Тревор почувствовал досаду.

— Любимый сын, несомненно. Любимый брат — готов поспорить.

— А, ты думаешь о своем деде! Он редко приходил сюда, но приходил.

— Неужели?

— Стоял на том самом месте, где ты сейчас, мрачный и растерянный. Тяжело было у него на сердце, а потому он запер его на замок, обдуманно запер и выбросил ключ.

— Да, — прошептал Тревор. — В это я могу поверить. На моей памяти он ничего не делал необдуманно.