Сердце пацана (СИ)

— Да нафиг надо? Заживет, как на собаке, — в который раз увернулся пройдоха от меня, когда я поднесла ватку с перекисью к его лицу.

— Сиди смирно! — строго шикнула на него.

Белов еще некоторое время капризничал точно маленький мальчик, ворчал как старый дед, но все же сдался. Насупился и сидел, лишь изредка дергаясь, когда я в очередной раз промывала раны. Хорошо, что хоть аптечка нашлась. Когда взялась на синяки и кровоподтеки на ребрах и спине у нас снова завязалась борьба.

— Нормально все, — отнял от себя мои руки. — хочешь меня полапать, так и скажи!

Однако я не обратила на его слова внимание. Знала же, что специально отвлекал, змей! И все же как бы Белов не противился, а я помазала все его синяки, наложила повязку на ушибленные ребра, и даже заставила выпить обезболивающее. Не спрашивайте, чего мне это стоило! Но, признаться откровенно, уж лучше злиться на этого непутевого, чем сидеть и нюни пускать, потому что именно это мне и хотелось делать, когда на глаза попадались его синяки и ушибы.

К тому моменту, как пришла пора звонить бабуле, я успела сходить в душ, найти халат и, засунув свою совесть поглубже, его напялить, и вот сейчас сидела в комнате на кровати, втыкнув в телефон. Герман был прав. Мне пора было взрослеть. В конце концов, не шестнадцать. Никто не станет меня попрекать. Однако, почему-то все равно не могла взять в руки злосчастный гаджет и позвонить. Я прежде никогда не оставалась у парней. Все, это было ново для меня и вводило в ступор.

— Мышь, ты чего уснула? — легонько ущипнул меня за бок Герман.

— Нет, — вздохнула.

— А что тогда?

— Бабушке нужно позвонить, — почесала лоб и потянулась к телефону.

— Давай мне, — потребовал Белов.

Я покосилась на него. Он же не собирался…

— Скажу, что ты со мной.

— Нет! — излишне поспешно выкрикнула, прижимая телефон к груди.

— Да, мышь. Да, — не принимал он мой ответ. — Давай сюда, — протянул руку.

Покачала головой, а он в ответ выжидающе уставился на меня.

И вот как ему отказать? Неуверенно протянула смартфон. Герман ловко вытащил его из моих одеревенелых пальчиков, нашел контакт и, набрав, прислонил к уху. Я моментально обратилась в слух.

— Алло, добрый вечер…

— Раиса Васильевна, — подсказала.

— Раиса Васильевна. Как ваши дела? Отлично? Вот и хорошо, — абсолютно невозмутимо вел беседу. — У нас с Дуней тоже хорошо. Она сегодня останется со мной, — не спросил, а поставил перед фактом. — Я ее… — запнулся, — друг. — замолчал, внимательно слушая бабулю, а затем произнес, — нет, это пока что. Не переживайте, всё хорошо. — вновь замолчал. — Обязательно познакомимся! — бабуля снова начала трещать, — Договорились! Доброй ночи!

Герман положил телефон на тумбочку около кровати и, глупо улыбаясь, обронил:

— Хорошая у тебя бабуля.

— Что она сказала?

— Чтоб ты вела себя прилично, а-то она тебя знает, — шкодливо хихикнул.

— Герман!

— Шучу. Сказала, что все хорошо. Мне, кажется, она даже обрадовалась. И, думаю, она и без того догадывалась, что ты не у Фроловой.

Я лишь пожала плечами. Бабуля всегда была проницательна. От нее ничего не скроешь.

— Ну что, сегодня опять по кругу? Или просто ляжем спать? — спросил и зевнул, устраиваясь поудобнее.

Не сразу сообразила, что он имел в виду, поэтому Герман поспешил объяснить…

— Обнимашки?

Скрывая за волосами улыбку, выключила свет, а после плюхнулась на кровать, тотчас же попадая в плен его рук. Даже если Алексеева все выдумала, то я не собиралась отказываться от ласки. И только когда позади себя я услышала тихое размеренное дыхание, позволила себе слабость. Позволила мыслям и воспоминаниям пронестись в голове…

* * *

Два года назад. Первый курс.

— Да харе киснуть, Дунька! — хмыкнула Фролова. — Это ж Белов! Чего ты ожидала?

— Ничего, — буркнула себе обиженно под нос.

Опять этот Белов довел меня до ручки! Снова со своими шуточками! По нем шапито уже давно рыдает!

— Ты еще не привыкла за столько лет? — саркастически приподняла бровь.

— К такому невозможно привыкнуть! — вспылила.

Люди на остановке обернулись на мои вопли, отчего я неуклюже переступила с ноги на ногу, растеряв запал.

— Извините, — пискнула бабуле, что зыркнула на меня с негодованием.

— Подумаешь, накостылял твоему Федору, — безразлично пожала плечами, между тем подходя к ларьку. — Дайте, пожалуйста, LM с черникой, — протянула купюру.

— А восемнадцать есть? — подозрительно прищурилась продавщица.

— Есть-есть, — фыркнула Фролова и сунула ей под нос документы.

Та придирчиво оглядела, еще раз недоверчиво покосилась на Ульку, потом на меня и неохотно дала сигареты и сдачу. У Фроловой было новое увлечение.С тех пор, как ей стукнуло восемнадцать лет отроду она начала смалить, заявляя, что уже взрослая барышня и сама будет решать, что ей делать. Отойдя от ларька, мы двинулись дальше.

— Вот вечно с тобой мне не продают, — проворчала. — Ты как ребенок рядом.

— Курить вредно!

— Ой, что ты понимаешь, — махнула рукой и, развернув пачку, достала тонкую сигарету, отчего я поморщилась. Мерзость!