Сердце пламени (СИ)

— Я… я мечтаю о доме, — медленно выговорил он, изумленно осознавая, что так и есть. Его охватило внезапное желание еще раз обнять сестру, увидеть улыбку младшего брата. Хоть один день в Гекле, где живет его народ, где должен находиться и он сам. Дом. Чувство принадлежности, голос отца, эхом отражающийся от стен…

Мечта разбилась. Рюрику не было места у Геклы. Лишь воспоминания о делах тридцатилетней давности, до того, как он выбрал изгнание. До момента, когда отец покинул этот мир.

И Рюрик, при всей его мощи, не мог воскресить то время.

— Почему ты не возвращаешься? — Фрейя погладила его щеку, пальцы скользнули по пробивающейся щетине.

Несмотря на нежность прикосновения, им овладела тревога.

— Я никогда не вернусь домой.

Рюрик отвернулся, подтянул к груди согнутую ногу, ощущая, как колотится сердце. Эрекция исчезла, планы соблазнения испарились. Фрейя села, в ее глазах метались тысячи вопросов.

— Хочешь поговорить об этом?

— Нет.

Она не стала спорить. Просто начала упаковывать остатки еды. Рюрик не рассчитывал на такое окончание пикника, день был безнадежно испорчен. И все-таки ему казалось, что произошедшее пошатнуло стены, возведенные вокруг ее сердца.

— Меня изгнали из клана, — просто сказал Рюрик. — Если вернусь, дядя постарается убить меня.

Колдовские глаза пугающе серьезно сосредоточились на нем.

— Зачем ему твоя смерть?

В сердце заныли старые раны.

— Стеллан — брат моей матери. Когда отец умер, он занял его место в роли… как бы это сказать… главы клана. Я думаю… думаю, что он приложил руку к смерти отца. И мать помогала ему.

— Ты не бился с ним?

Рюрик почувствовал, как на его лицо словно опустилось забрало.

— Меня изгнали. Обвинили в убийстве родителя.

У Фрейи даже рот приоткрылся.

— Но…

— Я не совершал этого, Фрейя. Я любил своего отца. Но первым прибежал на место убийства, первым нашел его сердце, пронзенное лезвием из чистой стали. А еще… нашелся свидетель, который подтвердил, что я убийца. Свидетель, которому никто не возразил.

— Кто?

Сердце Рюрика ухнуло вниз, будто камень в ледяную воду. Этого предательства он не мог простить.

— Моя мать.

Фрейя потянулась, провела рукой по его лицу.

— Зачем ей так поступать с собственным сыном?

Рюрик подался навстречу ласке, поймал руку и прижал к щеке. Ярость дреки таяла под ее прикосновением. Лишь Фрейя могла его успокоить.

— Думаю, она хотела власти. Стеллан полностью в ее руках, да еще и происходит из того же клана. А меня контролировать она не могла. Не сравнивай мою мать со своей. Она родила нас троих: меня, Ардис и Мардука. Но не вырастила. Мы были лишь пунктами ее договора. Исполнением клятвы, что она дала моему отцу и его клану, когда выходила замуж. Обязанностью. Любил и растил нас отец.

Сердце Рюрика заныло в груди при мысли о том, что народ дреки считает его отцеубийцей.

«Мне так жаль», — послала Фрейя мысль по нити, которую непроизвольно сотворила.

Рюрик не мог ответить ей так же, ведь Фрейя считала его обычным человеком.

Он взглянул ей в глаза.

— Я принял изгнание, чтобы брата и сестру не втянули в войну. Они не были готовы. Как и я, честно говоря. Но мать и дядя неоднократно пытались погубить меня. — Он сжал ее руку. — А теперь впервые мне есть что терять, кроме собственной жизни. Моя семья… слишком гордая. Они не примут ни тебя, ни наши отношения.

Фрейя подтянула колени к лицу, оперлась на них подбородком.

— Скучаешь по брату и сестре?

— Безумно.

— Не такая и маленькая мечта, — прошептала Фрейя, словно понимая, какие страсти кипят в груди Рюрика.

— Нет. — Он вгляделся в прекрасные глаза, понимая, что лед между ними стронулся, и внезапно осознал ее тоску. — Не такая и маленькая.

Последовала долгая тишина, каждый погрузился в свои мысли. Как же Рюрику хотелось прочитать мечты Фрейи. Но он просто протянул руку и погладил костяшками пальцев ее бледную щеку.

Фрейя наклонилась навстречу, опустила ресницы, чуть приоткрыла губы. В эту минуту она не чувствовала страха, не думала ни о чем. Ее полностью поглотило ощущение ласки.

Рюрик решил, что может снова поцеловать ее. Но вместо того, чтобы поддаться порыву, заколебался, понимая, что на сей раз желание не имеет ничего общего с предыдущими порывами прижать Фрейю к земле, овладеть ее сладким ртом или даже телом. Он хотел лишь ощутить вкус губ, окунуться в покой, в принятие и понимание. Он хотел поцеловать ради самого поцелуя, а еще… еще потому что она столько для него значила.

Рюрик отшатнулся. Что это? Он не мог в точности понять свои ощущения, но знал: это нечто новое, иное.

В этом чувстве не было бесконечного любопытства. Не было желания владеть или брать силой. Лишь… нежность?

Фрейя вскинула глаза. Через мгновение Рюрик понял, что смотрит на нее неотрывно, будто случайно отвернулся, а она украла его сердце из груди, и что с этим делать, он не знал.

— День уходит, — резко сказал дреки, вставая. — Если хочешь выкроить время на себя, то вот оно. Я пообещал помочь после обеда, так что распоряжайся мной разумно. Хватит разговоров.

* * *

«Хватит разговоров».

Воспоминание мучило Фрейю; она пыталась читать, но безуспешно.