Сердце под прицелом

Ему был небезразличен ребенок, действительно небезразличен, но и женщина, которая носила этого ребенка, стала ему небезразлична. Что произошло с ним? Когда вожделение переступило границу и стало чем-то более глубоким и сильным?

Николай не мог ответить на этот вопрос. Он посмотрел на Эмму: на ее лице застыло выражение неуверенности. Он знал, что у него к ней были чувства. И его это пугало.

– Сейчас мы отведем Эмму на УЗИ, – сказала медсестра.

УЗИ? Сейчас? Неужели она сможет увидеть ребенка?

– Что-то не так?

Тревога в голосе Эммы проникла в его сердце, заставляя его хотеть держать ее за руку, стараться успокоить ее. Заставила его хотеть любить ее. Но как он мог это сделать, когда не знал, как бороться с эмоциями, которые бурлили в нем? Что это были за эмоции?

– Все в порядке? – обратился Николай к медсестре.

– Да, все прекрасно, мы просто хотим, чтобы вы оба в этом удостоверились.

– Спасибо.

Негромкий ответ Эммы снова привлек к ней внимание Николая. В последние несколько дней он замечал, какой измученной она выглядела. Он испытал чувство вины. Он слишком давил на нее, не заботясь о том, как сильно она уставала. Николай рисковал жизнью ребенка.

Своего ребенка.

Он почувствовал, как Эмма положила свою руку на его. Столько сострадания было в этом прикосновении. Он не заслуживал этого.

Спустя короткое время они с Эммой уже находились в маленькой комнате, в которой проводилась УЗИ-диагностика. Эмма лежала на кушетке, мягкая кожа ее живота была оголена, а медсестра водила по нему сканером. Николай заметил, что руки Эммы сжались в кулаки, словно она боялась худшего. Он наблюдал, как медсестра перемещает сканер, пытаясь получить четкое изображение на экране. Визуально было совершенно незаметно, что Эмма беременна, ее живот был плоским, но изображение на экране не лгало.

Николай попытался сосчитать в уме, на каком сроке была Эмма. Сколько недель прошло с той ночи, которая повлекла за собой такие последствия? Но прежде, чем он сосчитал, раздался голос медсестры:

– А вот и мы. Ребенку десять недель.

Николай смотрел на экран, не в силах отвести взгляд. В темном центре нечеткого изображения был ребенок. Крошечный, но он там был.

В кабинете воцарилась напряженная тишина. Медсестра продолжала неторопливо перемещать сканер.

Николай не мог смотреть на Эмму, его взгляд был прикован к экрану.

– Все в порядке, – наконец сказала медсестра, – видите, сердце бьется И он двигается.

В этот момент в Николае проснулся защитник. Внезапно он осознал, что сделает все для счастья своего ребенка. Он пойдет ради него или ее хоть на край земли и будет любить его безусловно.

Любовь. Может ли он любить? Может ли он чувствовать то, чего его отец никогда ему не давал? Испытывать то, что всегда пугало его?

Наконец Николай решился посмотреть на Эмму, чей взгляд был неотрывно устремлен на экран. Он увидел, что по ее щеке катится слеза.

Любил ли он ее? Чем было то сильное чувство, которое сдавливало его грудь, которое он испытывал каждый раз, когда видел Эмму или думал о ней? Была ли это любовь? Неужели он влюбился в женщину, которая никогда не полюбит его?

Женщина, чье сердце принадлежит кому-то другому?

Эмма смотрела на экран, и слезы градом катились из ее глаз. Отчасти это были слезы счастья: с ее ребенком все в порядке. Она видела, как он двигается, как бьется его сердечко. Но эти слезы были также слезами боли. Николай молчал. Он не произнес ни слова. Видел ли он всю реальность сделки, которую заключили?

Медсестра завершила процедуру и вышла. Без сомнения, она сознательно оставила их наедине, чтобы они разделили эту радость. Но Эмма знала правду. Николай не хотел этого ребенка.

Она посмотрела на него. Его воодушевление от первой встречи с ребенком явно поостыло. В помещении воцарилось напряжение. Эмма пожалела о том, что медсестра оставила их вдвоем.

– Тебе нужно отдохнуть, – произнес Николай тоном не терпящим возражений.

Винил ли он ее? Считал ли беззаботной матерью?

– Я думаю, нам все-таки стоит отложить свадьбу.

Эмма запиналась на каждом слове, чувствуя на себе пристальный взгляд Николая. Если бы он согласился перенести свадьбу, у них было бы время, чтобы решить: хотят они этого или нет. Она любила его, но не могла выйти замуж за него, привязав таким образом к себе. Не было никаких шансов, что в один прекрасный день у Николая появятся к Эмме ответные чувства.

– Нет, не стоит об этом беспокоиться. Я договорюсь о том, чтобы последняя примерка свадебного платья проходила у нас дома.

Казалось, Николай знает о ней все. Но на самом деле он не подозревал, что Эмму преследовал страх быть отвергнутой, как это сделал ее отец, как это сделал Ричард, для которого она осталась просто другом. Она не хотела, чтобы Николай поступил с ней так же.

Она села на кушетке.

– Мне кажется, нам сейчас не стоит жениться.

– Почему?

– Это неправильно.

– Но мы же договорились.

– Ты как будто покупаешь меня, покупаешь ребенка.

– Эмма, ты согласилась пойти на эту сделку. И если мне не изменяет память, ты захотела финансового благополучия не только для себя и ребенка, но и для своей сестры.