Сердце подскажет

А во-вторых, Араминте предстояло придумать и объяснить матери, что она после полудня уедет из дома и вернется только в полночь.

Эту задачу помогла решить Каро, забежавшая проведать сестру.

— Ты знаешь, что Гарри собирается сегодня продавать своих лошадей? — спросила она, садясь на постель Араминты.

— Да, знаю, — ответила девушка. — Надеюсь, он выручит за них хорошую цену.

— Я предлагаю, чтобы ты сказала маме, — продолжала Каро, — что ты едешь сегодня с ним знакомиться с его друзьями. А когда вы с Ханной будете уезжать, я задержу маму в маленькой гостиной, окна которой выходят в сад. — Она помолчала и закончила: — И вот еще что, Араминта. Мне кажется, опасно брать с собой Ханну. Мама обязательно спросит, где она.

— Я прекрасно справлюсь одна, — ответила Араминта. — С той минуты, как я приехала в дом маркиза, кухонные мальчики делают все, чтобы помочь мне. Мы с Ханной сделаем для них целое блюдо трюфелей.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Каро. — А поскольку мама еще недостаточно окрепла после поездки, я уговорю ее не идти сегодня по магазинам.

— Но что мы скажем ей, если мне придется уехать завтра? — спросила Араминта.

— Я отказываюсь переходить мост, пока не подошла к нему. От всех этих интриг и планов у меня голова идет кругом!

Араминта рассмеялась.

— Думаю, все дело в том, что в деревне мы не привыкли давать нагрузку мозгам. Нам не повредит, если мы немного посекретничаем и отточим свой интеллект.

— Чтобы поражать высший свет? — с иронией спросила Каро.

Араминта тихо вздохнула:

— Бесполезно представлять себе то, чего не может быть. Как только мы вытащим Гарри из петли, нам придется вернуться обратно в деревню. Мы не сможем себе позволить остаться здесь. Кстати…

— Нам придется все рассказать маме.

— Конечно, придется ей все рассказать, — согласилась Араминта. — Но, честно говоря, Каро, я думаю, будет только справедливо, если ей обо всем расскажет сам Гарри.

— Ему это предложение не понравится, Каро.

— Если ему будет неприятно, это пойдет ему только на пользу, — настаивала Араминта. Но, как всегда, доброе сердце не позволило ей идти до конца. — Я думаю… Я все-таки расскажу об этом маме сама, — сдалась она. — Я преподнесу все так, что маме останется только пожалеть Гарри, сам он не сможет так рассказать. Мама любит его и не будет долго сердиться.

— А я не возражаю против того, чтобы она рассердилась, — ответила Каро. — Видеть ее такой печальной просто невыносимо.

Араминта думала то же самое.

Но пора было возвращаться к действительности. Самое главное сейчас — избавить Гарри от ужасного долга маркизу.

Араминта быстро оделась и отправилась на кухню.

Все утро она настойчиво трудилась. Немного отдохнув и побеседовав с леди Синклер во время ленча, она почувствовала, что уже не так волнуется за успех предстоящего вечера.

Изредка ее мысли возвращались к тому ужасному моменту, когда она после смерти рыжего кота поняла, что кто-то отравил крем-брюле.

Хотя Араминта старалась не думать об этом, она допускала, что яд мог быть добавлен и в какое-нибудь другое блюдо.

Поэтому, когда в доме маркиза ее встретили приветливые лица, девушка испытала истинное облегчение.

Однако после того, как все привезенные ею блюда были благополучно перенесены в кухню, Араминта не удержалась от вопроса:

— Надеюсь, его светлость не заболел после моего обеда?

— Даже ничего похожего, — успокоил ее один из лакеев. — На самом деле мистер Дженкинс, камердинер его светлости, говорил, что еще не видел милорда в таком хорошем настроении, как сегодня утром. Он был доволен обедом просто как ребенок, сказал мистер Дженкинс.

— Ну а те, кто поставил на вас большие деньги, мисс Бувэ, уж точно радовались, — добавил другой лакей.

— Интересно, каковы были ставки? — поинтересовалась Араминта.

— Мистер Дженкинс говорит, что джентльмены из «Уайт-клуба» всегда готовы рискнуть своим состоянием. И не только в карты! Они заключают пари на все подряд.

— На что, например?

Разговаривая, она украшала одно из блюд кудрявыми листьями латука и резала помидоры и редис, придавая им форму цветов.

Две девушки готовили апельсины и лимоны для других блюд.

— Один из джентльменов, — продолжал лакей, — поставил в один дождливый день три тысячи фунтов на то, что две выбранные им капли на оконном стекле первыми скатятся на раму окна.

— Как смешно! — воскликнула Араминта.

— А его светлость поспорил, в какой день Наполеон войдет в Париж, — вмешался другой лакей.

— И он выиграл? — спросила Араминта.

— Он всегда выигрывает, — ответил лакей, — и в карты, и на скачках, и в спорах.

Араминта поджала губы.

Она испытывала к маркизу Уэйну стойкую неприязнь и подумала, что невыносимо, когда человек так удачлив и так самодоволен.

В то же время Араминта заметила в голосе лакея нотку гордости.

«Они восхищаются своим господином!» — презрительно подумала девушка.

Но она была слишком умна и не выдала своих чувств, а просто продолжала украшать кушанья, пока они не стали такими красивыми, какими их мог бы сделать только настоящий художник.

Наступило время ставить горячие блюда на огонь.