Сердце полемарха

- Мы обязательно посмотрим мальчика, - уверенно кивнула, я бы уже сегодня осмотрела мальца, но кто ж меня пустит? Точно не гиатрос Иринеос, пока не будет сделан микроскоп он не будет лечить ребёнка.

И меня это жутко раздражало.

- Вот, - в комнату вошёл старик, в руках он сжимал маленький бутылёк, я даже подалась вперёд, чтобы рассмотреть. - Смотри - и протянул мне, - это твоё стик-ло?

- Да, - дрожащими руками я приняла флакончик и принялась вертеть его перед самым носом, удивляясь практически ровным краям. Тёмно-зелёное стекло, с мелкими включениями, неидеальное, но это точно было оно.

- Потири - очень дорогой материал, у меня всего одна такая бутыль, - гордо заявил Иринеос, чуть округлив тощую грудную клетку, - мне друг привёз из Александрии. Масло там было из оливы. Но уже кончилось, а вот бутыль я храню, как память. У этнарха Менедема есть блюдо с дельфинами, сделанного полностью из потири. И один арибалл из красного потири. Но эти сокровища он никому не показывает, выставляют только, когда к нему приходят высокие гости, приближённые к стратегу или полемарху Афин. Секрет создания известен только потомственным демиургам по керамике и потири.

- Ясно, - кивнула я, - тогда может стоит попросить вашего друга попросить мастеров в Александрии сделать для нас кое-что?

- Можно попросить, я отпишу ему, только ответ придёт через дио минес (греч.: δύο μήνες - два месяца).

- Ого, - тихо удивилась я, хотя ничего странного в том не было, это не мой любимый двадцать первый век с безграничными возможностями интернета и иных путей сообщения между городами, странами и континентами.

- Ты понял, что от тебя требуется, Зенон? - строго поглядев на кузнеца, уточнил гиатрос.

- Да, гиатрос Иринеос, - поклонился тот в ответ, - завтра к утру изделие будет у вас.

- Вот и замечательно, - довольно потёр ладони старый лекарь и отпустил кузнеца. - А нам пора в абатон, - развернувшись ко мне, произнёс он.

- Хорошо, - кивнула я, протягивая руку к спинке стула, на который повесила накидку, - я готова.

- Выходим, - деловито кивнул лекарь и направился к выходу. - А пока расскажи мне, как ты собираешься отрастить рабыне язык.

- Поликсене, - сказала я, обдумывая ответ на его вопрос.

- А не всё ли равно, как её зовут? - равнодушно пожал он плечами.

- Она человек, - возразила я, - и имеет полное право на нормальное обращение.

Глаза старика были полны ехидства и насмешки.

- Пойдёшь против всего мира и его устоев?

- Дайте время, - спокойно встретив его взгляд, ответила я, - рабство играет против развития общества. Это в корне неправильные отношения. Подобный строй разлагает общество.

- О как ты говоришь, - усмехнулся Иринеос, - интересно говоришь, - через секунду молчания, задумчиво протянул он.

- Человек многоклеточный организм, - затянула я свою любимую песню, и пока мы шли по пустынным коридорам поместья этнарха, и когда мы шли по таким же малолюдным в столь ранний час улицам Афин к асклепиону, я рассказывала гиатросу о клетке.

- Многоклеточный организм — это триллионы клеток, - говорила я вдохновенно, - синхронизированных друг с другом. Клетки, объединившиеся в органы и ткани наших тел, делятся, растут и умирают, связанные жесткими правилами.

Нужно отдать должное: гиатрос Иринеос не перебивал. Он слушал и впитывал в себя новые знания, ещё пока неизвестные этому времени и этому миру.

- Я собираюсь нарастить язык Полли именно активацией работы клеток и памяти заложенной в них. А ещё, - без перехода добавила я, - после абатона отведите меня в дом кузнеца Зенона. Я хочу посмотреть его ребёнка.

Иринеос резко затормозил, и заглянул мне в глаза.

- Я должен получить сначала свой микроскоп, - важно фыркнул он, - а потом уж выполню свою часть уговора.

- Но, может, там каждая лепта на счету? - не унималась я. - К тому же, гиатрос Иринеос, если у него интересный случай, то вам должно быть интересно его изучить.

- Ох и хитрая ты деваха, - покачал седой взлохмаченной головой старик. - Хорошо, после абатона пойдём к кузнецу. Самому любопытно стало.

Зенон сильно удивился, когда мы постучали в двери его дома. Но глаза вспыхнули такой сильной надеждой, что моё сердце дрогнуло.

Наши вечные охранники следовали за нами по пятам.

Мужчина, непрестанно кланяясь, проводил нас в комнатку, где на топчане лежал мальчик. Глаза его были закрыты и дышал он глубоко.

- Саймон, - наклонился к нему кузнец, но я вовремя вскинула руку и попросила:

- Не будите его, пусть спит, мы посмотрим так. Вы пока выйдете за дверь. Если будет что-то нужно, я вас позову, - пресекая дальнейшие споры, отрезала я.

Дождавшись, когда нас оставят, приступила к осмотру. Гиатрос Иринеос тоже не отставал, водил руками вслед за мной.

- Видите? - прошептала я, не открывая глаз.

- Да, это злой недуг, мальчик умирает.

Я распахнула глаза и сказала:

- То, что вы видите называется глиома. Глиальные клетки - клетки поддержки нервной системы.

Гиатрос Иринеос открыл глаза и убрал ладони от головы мальчика.