Сердце Сапфо

— Того и другого в равной мере.

— Отлично. Что ж, вернемся в дом Артемисии и проверим, правду ли ты говоришь.

Что это было с моей стороны — ревность? Как я могла ревновать Фаона, когда он так мало значил для меня? Он уязвил мою гордость своей ложью. Он явно думал, что может увиваться за Артемисией и моими ученицами втайне от меня. Наверно, я разозлилась, потому что меня принимали за дурочку.

Мы вошли в ее дом, и я попросила, чтобы меня немедленно провели к Артемисии. Поначалу ее рабы возражали, но потом, разобравшись, что это я, впустили меня с ребенком на руках. Фаон шел рядом.

Артемисия была удивлена столь скорому нашему возвращению.

— Покажи мне оболы, которые тебе принес Фаон. Я хочу быть уверена, что это хорошие оболы!

Артемисия, не колеблясь, предъявила мне оболы.

— Отлично, — сказала я. — Я рада, что Фаон настолько исполнителен.

— Он хороший мальчик, — заметила Артемисия без малейшей иронии.

— Возвращайся в Эрес, — велела я Фаону, — и скажи моим ученицам, что я скоро вернусь. Заберешь меня через неделю.

— Хорошо, моя госпожа.

Фаон низко поклонился и вышел.

— Красивый парень, — сказала Артемисия.

— Слишком красивый.

— Он похож на курос, высеченный великим скульптором.

— Согласна, — кивнула я. — Беда только в том, что ему самому это известно слишком хорошо.

— Да-да, — подтвердила Артемисия, — красивые мужчины — это не только благословение, но и проклятие. Если мы их находим красивыми, то и все остальные тоже. Говорят, что и Алкей в молодости не избежал этой судьбы.

— Что тебе известно об Алкее? Ты обещала сказать мне.

Артемисия несколько мгновений молчала, разглядывая меня. Я слышала, как в голове у нее щелкают костяшки счетов. Продать ли новости, как воробьиные яйца, или отдать бесплатно, рассчитывая на еще большую прибыль в будущем. Она задумалась. И остановилась на втором варианте.

— Одна моя клиентка только что вернулась из Дельф, где она видела Алкея. Он говорил, что горит желанием вернуться на Лесбос. Он говорил о тебе, Сапфо. Говорил с большой тоской.

— Правда?

— Правда. В Дельфах его видели с двумя друзьями — один темнокожий, бывший раб, сочинитель притч, и еще бывшая рабыня, которая говорит, что она царица амазонок и ей нужно узнать будущее ее народа. Говорят, их сопровождал кентавр. Но это, похоже, вранье. Кентавры если и существуют, то только в легендах.

— Я знаю нескольких очень мудрых кентавров — они мудрее, чем люди.

— Удивительно, — сказала Артемисия.

Она явно решила, что я сумасшедшая, но предпочла не спорить на эту тему, поскольку на кону стояло еще сколько-то оболов.

Сердце мое затрепетало, как пойманная птица. Пот катился из-под мышек. Я покрылась гусиной кожей. Дрожь прошла по всему телу.

— Говори дальше.

— Больше мне сказать нечего. Я только знаю, что у женщины, которую с ним видели, одна грудь и клеймо на лбу, как у беглой рабыни. Она была не любовницей, а хорошей подругой Алкея. А тот второй — у него темная кожа и длинная белая борода. И я уже тебе сказала, что он сочиняет притчи.

— Эзоп — знаменитый сочинитель притч. Ты разве о нем не слышала? Его знают во всем грекоязычном мире. Не меньше чем Алкея.

— Я и сама могу сочинять притчи, — со смехом сказала Артемисия. — Кому нужен раб, чтобы их сочинять?

Артемисия была довольно вульгарной женщиной: она считала, что от притч и песен есть польза, только если с их помощью можно получить политическую власть. Песни или оболы.

— Это твой внук?

— Да — радость моей жизни!

— И теперь тебе не хватает только внучки!

Артемисия зашлась в смехе. Довольно жестоком смехе, показалось мне.

— И что ты заплатишь, чтобы ею обзавестись?

— Я уже дорого заплатила.

— Да, но есть еще кое-что, что я могла бы попросить за исполнение твоего желания.

— И что же?

— Этого я не скажу. Изреченная энергия рассеивается, как туман.

— Сколько?

— Я тебе назову цену, когда родится ребенок. И непременно девочка. Я готова взять на себя такой риск.

Это наверняка было мошенничество. Эта жуликоватая Артемисия что-то прятала в рукаве. И тем не менее я решила рискнуть.

— Я люблю рисковать. Пусть так оно и будет.

— Ты не пожалеешь, Сапфо.

— Каждый раз, когда мне обещают, что я не пожалею, я знаю, что очень даже пожалею. Но я согласна. Я готова рискнуть. С помощью богов все закончится хорошо.

АФРОДИТА: Ну, ты видишь? Она отдает свою жизнь в наши руки. Давай же не разочаруем ее!

ЗЕВС: Что я вижу? Я вижу несчастную, запутавшуюся женщину. Старуху! Кому нужны старухи?

АФРОДИТА: Когда я выиграю пари, сделаю так, что тебе будут нужны.

ЗЕВС: Дочь, я в этом сильно сомневаюсь. Когда поживешь с мое и познаешь столько глупых женщин, сколько я, избавишься от всех иллюзий на этот счет.

АФРОДИТА: Сапфо не похожа на других женщин.

ЗЕВС: Ну это вряд ли. Она вроде Леды, для которой я изображал лебедя. Или Европы, для которой предстал быком, или океаниды Метиды. Я даже ее одурачил. А говорили, она такая неприступная. Но я взял и ее. Моя дочь Афина, рожденная прямо из моего черепа, может подтвердить это — вот она здесь, на Олимпе.

АФРОДИТА: Сапфо тебя удивит!

ЗЕВС: Ни одна женщина не может меня удивить. Даже Гера. Эта лукавая сука!