Сердце сержанта

Наверное, лишь в очень юном возрасте бывает так: сидишь в одном классе с девочкой, ничем не выделяя ее из всех, но вдруг случается что-то, и ты смотришь на нее как бы другими глазами. Таким событием для семиклассника Сергея явился лыжный поход по окрестным колхозам в канун выборов в Верховный Совет Республики.

Физрук школы Роман Арсентьевич, худощавый, седой, не потерявший, несмотря на гражданский костюм, своей военной выправки, сделал в колхозном клубе краткое сообщение о кандидате, выдвинутом их районом. Затем начался концерт самодеятельности. Когда гибкая, как змейка, смуглолицая, отчего даже среди зимы она казалась загорелой, Саша Любимова исполнила молдавский танец, Сергей с изумлением уставился на нее из-за кулис: проучившись с Сашей семь лет подряд, он, оказывается, не разглядел, какая она.

Школьники остались ночевать в клубе. На сцене постелили солому; устраиваясь на ночлег, все смеялись и дурачились. Настоящий град насмешек посыпался на Сашу, когда она предложила Сергею, отправившемуся в поход в свитере и прорезиненной куртке с застежкой-«молнией», укрыться ее теплым пальто. Роман Арсентьевич еле остановил разошедшихся шутников. Отвлекая внимание от смущенной пары, он рассказал, как на фронте шинель заменяла солдату одеяло и подушку и даже носилки: в рукава шинели просовывали две жерди, полы подвязывали, и раненого несли в санроту.

Сергей так и не решился укрыться пальто девочки. Ему совсем не холодно, убеждал он Сашу. И долго не мог уснуть — куртка не грела. Проснувшись среди ночи, он обнаружил, что Саша лежит рядом с ним, сжавшись в комочек от холода: большая часть ее пальто покрывала его. Укутав девочку, он рассматривал вблизи ее густые пушистые ресницы, черные, почти сросшиеся на переносице брови, пятнышки родинок на щеках, нисколько не портившие смуглого лица...

Летом он совершенно случайно увидел совсем новую, неведомую ему до сих пор Сашеньку. С утра пораньше Сергей отправился купаться к реке Воронке. На берегу за кустами белела кучка белья. Кто это купается в такую рань, да еще на его любимом месте? Нырнув с обрыва, он, рассекая быстрыми саженками воду, поплыл к повороту. Посреди заводи чернела знакомая головка, узкие косы были уложены венчиком.

— А-а, вот кто это! — весело заорал он. — Ну, держись, Сашка, сейчас я тебя топить буду... — И еще быстрее поплыл к ней.

— Стой! Ко мне нельзя, Сережа! — В голосе девочки был испуг.

— Боишься, прическу испорчу? А на чужую территорию вторгаться не боишься?!

— Не смей, не плыви дальше!.. Хулиган! — Видя, что ей все равно не уплыть от него, Саша повернулась лицом к Сергею, черные глаза ее сверкали, голос был гневным. — Что я сказала тебе, дураку?

Сергей был уже так близко, что разглядел розовые груди, едва скрытые водой, округлые, как бы смазанные очертания белого тела. И то, что он увидел, смутило его больше ее слов. Набрав воздуха в легкие, он нырнул. Девочка взвизгнула: наверно, он хочет поднырнуть под нее. Но голова пловца показалась из воды далеко в прибрежной осоке.

Должно быть, она никогда не простит ему этой дерзости! Сергей боялся взглянуть на нее, встречаясь на улице. Под ситцевым платьем он, казалось, видел то, что было надежно укрыто от глаз других.

Саша первая подошла к нему, мир был восстановлен. Их дружба еще больше упрочилась, будто уйдя куда-то вглубь, сделавшись не видимой никому. Кое-что, правда, можно было понять по той горячности, с которой Саша порою защищала его перед учителями, по тем быстрым взглядам, которыми они обменивались на уроках.

После окончания школы их пути-дороги, казалось, разошлись навсегда. Сергей устроился учеником слесаря в ремонтно-механическую мастерскую колхоза: надо было помогать матери, растившей без мужа троих ребят. Саша поступила в районный педагогический техникум. Оттого ли, что ему иногда казалось, будто девушка теперь неровня ему, или оттого, что они могли встречаться лишь по воскресеньям, когда Саша приезжала из райцентра к своим родителям, только Сергей все больше отдалялся от нее. Он стал водить дружбу с девушками с молочной фермы — веселыми, беззаботными, любящими потанцевать и попеть, а встретится симпатичный парень — процеловаться с ним до рассвета где-нибудь за гумном. Но почему, танцуя с другими, Сергей думал о Сашеньке, почему он взрывался, когда кто-то позволял себе нелестное замечание по адресу «городской», «недотроги», почему был в душе уверен, что их пути в конце концов должны пересечься?

Девушка сама разыскала Сергея в ту осень, когда его призывали в армию. Она пришла к нему домой за каким-то учебником, словно нельзя было достать нужную книжку в районном центре.

— Значит, уезжаешь? — печально спросила Саша, когда он вышел проводить ее.

— Будто бы для тебя это так важно, — усмехнулся он. — Часто ли мы виделись, пока я дома был? Я вот подумал сейчас: в сущности, мы ни разу и не поцеловались с тобой.

— О чем ты, Сергей? — вспыхнула Саша.

— О том, что слышишь... Детский сад — вот как называются наши с тобой отношения. Другие девчата не такие.

— Ну и дружи с ними... с другими.