Сердце солдата

— Откуда вам это известно?

— Слухом земля полнится. Весь рынок только об этом и судачит.

— Ах вот как!

— Говорят, что сожгли тамошний лесозавод?

— И маслозавод, — добавил Вайнер, пытаясь угадать, к чему клонятся эти странные вопросы.

— Я интересуюсь исключительно лесозаводом. Он сгорел дотла?

— Нет. Кое-что уцелело.

— А запасы древесины?

— Тоже.

— Во сколько же он сейчас ценится?

— Вы что, собираетесь купить? — усмехнулся Вайнер.

— Именно. Я давно мечтаю открыть свое собственное дело. Я кое-что скопил с помощью баяна. Но раньше, при Советах, не было возможности. Сейчас другое время, господин Вайнер. Имея лесозавод, можно неплохо заработать, вывозя лес в Германию.

— Гм… Я не ожидал такой… такого предложения. Все это надо взвесить.

— Понимаю. И если уж вы позволили быть откровенным, я скажу так: услуга за услугу. Вы мне поможете купить завод, я вам — накрыть партизан.

Вайнер нахмурился.

— Каким образом?

— Я выведу вас к их лагерю в лесу.

— О-о! — только и сумел сказать немец.

БОЛОТНЫЙ МАРШ

Коля подробно рассказал отцу о своей поездке в Ивацевичи, о мешках с солью, оставленных у Борисевичей, о том, что Еленке и ее матери надо уходить в лес.

Василий Демьянович ничего не ответил сыну и ни о чем не спросил, только ласково потрепал его волосы.

Коля приметил: последние дни отец стал молчаливее, часто задумывался о чем-то своем. Иногда он шептался с матерью в саду. А когда кто-нибудь из ребят подходил, оба умолкали. Видно, скрывали что-то от них. Но что?

Когда стемнело, Василий Демьянович надел картуз и ушел. Вернулся часа через три. Коля уже лежал под одеялом, слышал, как звякнул отец ковшиком — пил воду. Коля догадался, что отец ходил к партизанам. Лагерь далеко, но к утру там все будут знать. Через весь район протянулись невидимые нити партизанской связи. Отец — один из узелков. Это Коля понимал. А недавно дошел слух, что в районе появились люди из самой Москвы. Никто не знает, что это за люди, где прячутся, но невидимая ниточка протянулась даже в столицу.

Коля зримо представил себе все эти нити. Они — будто гигантская паутина, и в ней все больше и больше запутываются мухи — немцы.

…Утром отец тоже ничего не сказал, а Коля не посмел его спрашивать. С матерью и Ниной он ушел на огород копать картофель. Машинально выворачивал гроздья крупных тонкокожих клубней, отряхивал их от земли, бросал в поржавевшее мятое ведро, а думал о Еленке. Придет ли подвода? Успеют ли выехать?

Когда солнце накололось на вершины сосен, отец снова надел картуз и кивнул сыну:

— Пошли, что ли?

Коля понял: в Яблонку.

Еленка обрадовалась их приходу. Мать ее, молчаливая, маленькая, хрупкая женщина с такими же, как у дочери, большими серыми глазами пригласила их к столу — чаевничать.

В хате не было приметно никаких следов сборов в дорогу. Все на своих местах, пол тщательно выскоблен, стекла промыты, будто хозяйки ждали гостей, а не собирались в далекий путь.

Пока пили чай, Еленка вышла закрыть ставни.

Коля тоже вышел. Остановились у плетня, прислушиваясь к каждому звуку на улице.

В бездонном небе мерцали звезды. Иногда какая-нибудь срывалась и стремительно падала за горизонт. Было прохладно и тихо.

Долго стояли молча. Коля слышал Еленкино дыхание. Ему было хорошо и спокойно, оттого что она стоит рядом с ним.

— Может, не приедут? — вдруг тихо спросила Еленка.

У Коли пересохло горло. Он кашлянул.

— Должны бы… Батя сообщил…

И снова стояли молча, вглядываясь в ночь. Но ощущение покоя исчезло. Коля уже не видел падающих звезд, не слышал кузнечиков. Еще час-полтора, и Еленке надо уходить в лес.

Оба сразу услышали стук копыт, дружно повернули головы в ту сторону, откуда он доносился.

— Едут, — шепнул Коля.

— А может, не они?

Из темноты появилась лошадь, запряженная в телегу. На телеге сидел, свесив ноги, незнакомый парень. Поравнявшись с Колей и Еленкой, он остановил лошадь, спрыгнул с телеги и пошатнулся, озираясь. Ребята разглядели молодое лицо с отупевшими мутноватыми глазами.

Парень икнул:

— И к-куда ж это я з-заехал, голубки?

Ребята промолчали.

— Вот так хватишь лишний стакан и едешь не знамо куда. — Парень снова огляделся. — Это какое село?

— Яблонка, — сказал Коля.

— Яблонка? — переспросил парень. — А хата чья?

— А вам чью надо?

— А мне все равно, — сказал парень. — Мне бы переночевать… А то я в болото… к лешему заеду…

— Приказано на ночь никого не пускать, — сказала Еленка. — За это — расстрел на месте.

— А если я к приятелю зайду? А? У меня тут приятель гармонист. Петрусем звать. Не его ль хата?

— Ну его, — насторожилась Еленка.

— А вы его сестрица?

Еленка кивнула.

Парень, ни слова не говоря, все так же пьяно пошатываясь, пошел в избу. Еленка и Коля переглянулись и направились за ним.

— Здравствуйте, — сказал парень, входя. — За солью приехал.

Еленка и Коля глядели на парня с изумлением: теперь он был совершенно трезв, только в глазах мелькали веселые, озорные искорки.

— Собирайтесь быстрей, — сказал он. — Я и так запоздал. Места незнакомые, заплутался.

— Что слышно? — с тревогой спросил Василий Демьянович.

Видно, парень понял, о чем он спрашивает. Лицо его вдруг помрачнело.

— Прет, гад…