Сердце Солнечного воина

Дрожь пробежала по моему позвоночнику, тетива впилась в пальцы. Я вытащила еще одну стрелу и тут же выпустила ее. Молния зашипела и, прожигая путь в воздухе, устремилась к врагу. Что-то замерцало на его теле – щит – как раз в тот момент, когда стрела попала в цель. Прожилки белого света затрещали по барьеру. Тот раскололся, но энергия Ганга вырвалась наружу и залатала щели. Он метнул в меня свой топор, и тот полетел, кружась в воздухе серебристым пятном. Я упала на землю, прижавшись щекой и ладонями к рыхлой почве. Топор просвистел мимо, врезавшись в ствол османтуса, и лепестки дождем посыпались вниз. Я откатилась и вскочила на ноги, а оружие дернулось, высвободилось и нырнуло обратно в ладонь мастера Ганга. Свет зловещей вспышкой вырвался из его руки. Между моими пальцами образовалась еще одна стрела и понеслась к нему, но он ловко увернулся, и молния исчезла в ночи.

– Сколько раз ты еще сможешь ее призвать? – почти буднично спросил Ганг.

– Столько, сколько потребуется, чтобы убить тебя.

Пот выступил на моей коже. Я вновь обратилась к своей энергии. Ганг опять замахнулся, но на сей раз я не стала бегать. Магия вырвалась из моих ладоней сверкающими завитками воздуха, быстро связывая врага. Одно движение – и его швырнуло на землю, он ударился затылком о камень. Стон вырвался из горла мастера Ганга, его веки закрылись, а топор выпал из рук. Я осторожно подошла, держа стрелу на изготовку. Он казался слишком сильным, чтобы его можно было так легко победить, и я однажды попадалась на удочку его притворства…

Вдруг кто-то ахнул.

– Мастер Ганг! Вы ранены? – закричала Пин’эр у меня за спиной, бросаясь к его неподвижному телу.

– Пин’эр, стой!

Я хотела преградить ей путь, но опоздала. Глаза мастера Ганга распахнулись. Он вскочил, схватив служанку за руку. Топор вернулся в его ладонь, и лжец приставил чудовищное лезвие к шее бедняжки.

– Что вы делаете? – Пин’эр попыталась вырваться, но он усилил хватку, и острие порезало ее кожу. Служанка тут же замерла, ее грудь вздымалась.

– Отпусти ее. – Я глубоко вздохнула, подавляя лишние эмоции.

– Брось свой лук и отойди назад, – велел он. – Дай мне уйти – и никто не пострадает.

– С чего мне верить, что ты не убьешь нас? – спросила я.

– Даю тебе слово. – Ганг говорил так, будто его обещание чего-то стоило и он не пробрался в наш дом путем обмана.

Пока я колебалась, его оружие вонзилось в плоть Пин’эр, темная струйка крови потекла по светлому одеянию. Сдавленный звук вырвался из ее горла, хотя она оставалась неподвижной.

– Причинишь ей боль еще раз – и сильно пожалеешь об этом, – сказала я самым грозным тоном. – Мне не нужно оружие, чтобы поквитаться с тобой.

Его губы приоткрылись, зубы сверкнули.

– Конечно. Я бы не осмелился сразиться с таким прославленным воином, – насмешливо заверил Ганг.

Я подавила свой гнев и уронила лук на землю. Ганг тут же толкнул Пин’эр ко мне и бросился прочь. Когда я поймала ее, облако уже унесло его на небо.

Я бы бросилась в погоню, но Пин’эр всхлипнула, схватившись за шею. Ее ладонь стала мокрой от крови. Мне стало не по себе, я присела рядом, сжав ледяные руки служанки. Затем высвободила свою энергию, чтобы залечить ее рану, и разорванная плоть сомкнулась, от шрама осталась лишь тонкая белая полоска. Небрежная работа, но рядом не было никого, кто мог бы сделать лучше.

Пин’эр застонала, потирая виски.

– Синъинь, что случилось? Почему… почему мастер Ганг так поступил?

Я нахмурилась.

– Не знаю. Он лжец и вор.

Когда она приподнялась, из складок ее желтого платья что-то выпало – продолговатая жемчужина, свисавшая с тонкой золотой цепочки. Камень сиял внутренним огнем, почти как жемчуг драконов, но без их огромной силы. Пин’эр всегда его носила? Неужели украшение все это время скрывалось под ее одеждой?

– Пин’эр, что это? – Я провела пальцем по блестящей поверхности жемчужины, теплой на ощупь.

Ее лицо погрустнело.

– Она образовалась в тот день, когда я покинула свой дом. У бессмертных Южного моря только слезы, вытекающие в момент самых глубоких эмоций, превращаются в жемчуг.

– Скучаешь по своей семье?

Пустой вопрос, глупый. Конечно, скучала, хотя Пин’эр никогда не возвращалась домой, ни разу за все эти десятилетия.

В ее глазах вспыхнул огонек, но быстро угас. Я отвернулась, давая ей возможность прийти в себя. Среди травинок что-то блеснуло – лавровое семя. Я подняла его, покатала между пальцами. Прохладная твердая поверхность была мне знакома, но впервые я держала его не на ветке. Импульс энергии пронзил мою кожу. Зачем оно понадобилось мастеру Гангу? Почему он зашел так далеко? Мой взгляд метнулся к лавру, ствол которого был испещрен глубокими бороздами, как будто его подрал какой-то зверь, и вымазан темной жидкостью. То была кровь? Ганг поранился, пока терзал дерево?