Сердце степи

Алай протянула руку за мисочкой и положила туда праздничный рис из котла, потом поднесла Харану. Это всё было каким-то неправильным сном, который всё никак не заканчивался. Харан взял щепотку риса и съел, а вторую протянул ей. Алай открыла рот, и он положил туда рис, потом достал из кармана какую-то тряпицу и обтер пальцы.

- Я с вами пойду, - сказал Харан, прищурившись, и Алай, которая сидела, косясь на него, слегка шарахнулась. - Что это она? - нахмурился Харан. - Ты чего? - Он повернулся к Алай, гдядя ей в лицо. - Болит что?

- Науку отцовскую помнит, - мурлыкнула Мулга.

Харан цыкнул зубом и потянулся за жареной бараниной.

- Понятно, - сказал он. - Воспитанная, значит. Хорошо. Так я о чём. До Улданмая я с вами иду. Не вплотную. В половине ранда примерно. Если она меня выведет из себя - отправлю к вам. Я люблю тишину. Лошадь даёшь за ней?

- Даю. И всё, как договаривались. Я же дал овец... Шатёр дам. Этот, - показал он назад. - К первому сыну справите свой уже. Она не выведет... Она тихая и спокойная. Послушная. Я воспитал.

- Надеюсь.

- Я думал, ты будешь к нам захаживать, истории интересные расскажешь. А ты вон как задумал, - с явным облегчением сказал Охар. - Ну, нас туда много идёт. Скучно не будет. У Бутрыма справным воинам, говорят, всегда место у костра найдётся.

- И зачем же он собирать их начал? - заинтересованно спросил Харан.

- Спроси Тура, он туда рвётся.

Алай опять вздрогнула. Харан слегка шевельнул ладонью, которая уже вспотела, как и её, и она с ненавистью покосилась на его странную бороду.

- Мы ещё с ним потолкуем, думаю, - сказал он, вставая. - Давай, шевели ногами.

13. Первая брачная ночь

Алай встала, пошатываясь, и зашагала за ним на восток, слыша, как перешёптываются, смеясь, за спиной Мулга и Охар. В голове билось непонимание и отчаяние. Привязанная рука затекла, кочки больно били по пяткам, потому что она всё время спотыкалась, бредя мимо празднующих хасэнов, и огни светильников мигали, расплываясь, на коврах между блюдами с праздничным угощением.

Наконец на самом краю огромного стойбища Харан свернул к шатрам, расставленным внутри небольшой ограды. Внутри мохнатыми кочками лежали дюжины полторы овец, а рядом ходили привязанные лошади.

Харан нырнул в один из двух шатров, увлекая Алай за собой. Полог закрылся. Они оказались в темноте, слегка разбавленной светом звёзд через откинутый войлок крыши. Он повернулся к Алай и потянул за кончик красной ленты, стянул её с ладоней и сжал руку в кулак. Алай, которая напряжённо смотрела вниз, заметила это движение и шарахнулась, наступая на что-то, лежащее на полу.

- Эй! - раздался женский голос. - Совсем...

- Камайя! - хрипло воскликнул Харан.

- Прости... - пролепетала женщина. - Ты...

Харан коротко и шумно выдохнул, развернулся и вышел из шатра, а женщина, подхватив одеяло, выскочила за ним.

- Зачем ты... - донёсся до Алай её голос.

Наступила недолгая тишина, потом раздался шлепок кисточек нагайки по телу, и женщина ахнула, а Алай дёрнулась.

- Пойдём потолкуем, - сказал Харан, и наступила тишина.

Алай стояла в шатре, не понимая, что происходит и что ей теперь делать, но довольно скоро Камайя вернулась, на миг приоткрыв проём в лунный свет и ветер в травах, и сердце Алай заныло, заныло яростно. Она была готова расстаться со свободой незамужней жизни ради Тура, но не ради этого незнакомца со страшной бородой, который зачем-то привёл её в шатёр к своей невольнице...

- Спать ложись, - устало сказала Камайя, швыряя ей войлок, свёрнутый и перевязанный бечёвкой.

Алай развязала концы бечёвки и разложила войлок с другой стороны шатра, настолько маленького, что даже опорного столба в нём не требовалось. Она скинула халат и поджала ноги, накрываясь им, и в тишине снаружи раздавались то шаги лошадей, то тоскливый крик ночной птицы туу.

- Алай!

Она открыла глаза. Через щель в пологе в шатёр лился утренний свет, и в проёме, подсвеченная им, стояла Утар. Алай кинулась к ней, запахивая халат, и чуть не сбила с ног.

- Ну что же ты так рыдаешь, - сказала Утар испуганно. - Я пока тебя нашла, пол-становища обошла.

- Ты... Ты знаешь, за кого меня выдали? - всхлипывала Алай. - Знаешь?

Утар отвела глаза и вздохнула.

- Мне Укан сказал ночью.

- Откуда он вообще взялся, этот Харан?!

- Ну, про него разное говорят, - с сомнением в голосе сказала Утар. - Говорят, он на каторгу попал за убийство.

- Но как он сюда-то попал? За убийство - это же...

- Сбежал, наверное. Мне откуда знать, Алай? Он же убил человека. Значит, и там мог...

Алай закрыла лицо руками. Убийца, каторжник... Мать Даыл, Отец Тан Дан, чем провинилась перед вами дочь ваша Алай?

Её рыдания разбудили наконец Камайю. Та вышла, недовольно ёжась и запахиваясь в халат.

- Ты чего рыдаешь? - спросила она, положив руку на плечо Алай.

Та заполошно оглянулась на второй шатёр, внезапно вспомнив, что Харан говорил про любовь к тишине. Плохо, плохо... Такой рукой, как у него, один раз оплеуху отвесит - и отлетит душа на спине Отца Коней в ветви Вечного Дерева...

- Я пойду, - тихо сказала она, всхлипывая. - Прости.