Сердце Стужи

– Тут темно, – сказала Вильна тихо. – Так темно и страшно…

– Нет! – Я закричала, потому что Эрик Стром не слышал меня, потому что никто, даже Мир и Душа, не слышал меня здесь, в этом чудовищном, гиблом месте.

Я бежала, скользя и падая, изгибаясь, чтобы избежать нового прикосновения к раскалённым стенам. Мне снова следовало бы поблагодарить за это своё тело, помнившее прежнюю боль, – рассудок уже не был ему помощником.

И я плакала – мембрана промокла от слёз, но я больше не думала о том, как буду возвращаться, и сорвала её с лица.

Дороги назад не было – мир вокруг горел, и голоса мёртвых – к ним присоединился тонкий, нежный голосок Миссе – заполняли меня целиком.

– Я была тебе в тягость, – сказала Миссе, преграждая мне путь. Она была одета в лёгкое – слишком, слишком лёгкое для Стужи – платье, и под ним хорошо был заметён округлившийся живот. Поймав мой взгляд, она грустно улыбнулась:

– Ему придётся родиться здесь, среди вечного холода и темноты… Думаю, после этого я буду свободна. Но ребёнок… Мой малыш… Как думаешь, Сорта, будет ли у него тело – или только одна душа? Кто покажет ему путь к выходу? Я не смогу его найти… – По её лицу заструились слёзы. – Я недостаточно хороший препаратор… но ты!

– Уйди из дороги! – закричала я и, не помня себя, замахнулась. – Это не ты! Ты тень!

Миссе покачала головой.

– Ты меня не ударишь. Ты передо мной в долгу. Сорта… ты должна остаться здесь. Должна показать ему путь…

– Я ничего тебе не должна. Я пыталась помочь… Я…

«Эрик».

– Ты и мне пыталась помочь, – прошелестела тень моей матери, отделившись от стены. – Ты хорошая девочка, Иде… Но всегда – недостаточно…

Дрожа, я смотрела ей прямо в лицо, глубоко вдыхая разреженный воздух. Я говорила себе, что это не она. Повторяла, что не должна её слушать, что должна сделать ещё один шаг…

Но не могла отказаться от искушения. Увидеть её, свою мать. Услышать её голос.

Я остановилась.

Стены казались раскалёнными добела, и воздух будто горел. Я закашлялась, прижала к лицу рукав. В мембране было жарче, но она защитила бы меня от тяжёлого запаха гари, заполнявшего коридор. Я уронила её – и ни за что не сделала бы и шагу назад, чтобы попытаться отыскать. Запасная лежала в сумке, но коридор был слишком узок, чтобы стаскивать её с плеча.

– Пожалуйста, вернись, – мягко сказала мне мама. – Смотри, там, в коридоре, всё уже горит… Я видела это уже не раз… Ещё немного, и ты не сможешь вернуться. Кто тогда позаботиться о Ласси и Аде? Ты готова пожертвовать собой… забыть о них. Я не думала, что ты можешь быть такой безрассудной, Иде. Такой эгоистичной.

Мой рассудок мерк, угасал в дробящемся жаре. Где-то совсем рядом со мной плыло, вёртко ускользая из рук, понимание, что всё это – неправда, призрак, порождённый пещерой – и мною самой…

Но теперь оно стало только мыслью, плоской, как печатная страница.

Я в него больше не верила. Пещера побеждала.

Я всхлипнула:

– Я ведь делаю это ради них, мама. Ради всех…

– Ради всех? – она горько вздохнула. – Тот, кто говорит о всеобщем благе, никого не любит по-настоящему. Моя дочь… ты говоришь чужими словами. Это он, твой наставник. Он изменил тебя. Моя Иде никогда бы так не поступила. Она не бросила бы своих сестёр. Моих девочек… Она бы пожертвовала всем, чтобы дать им лучшую жизнь…

– Я жертвовала, мама. – Слёзы срывались с подбородка и падали на струд. – Я делала всё… но ведь мир так плох как раз потому, что каждый жертвует, жертвует и жертвует только ради своих! Кто-то должен…

– Кто-то – но почему ты? Ох, Иде… Мне так жаль, моя черноглазая. Я должна была предостеречь тебя. Когда-то я тоже была влюблена, тоже слушала другого больше, чем саму себя, – и к чему это привело? Я пошла за мужчиной, которой годами заставлял страдать всех нас. И ты готова повторить мою ошибку…

– Эрик не такой, как отец, мама! Он хочет помочь…

– Ценой неизбежных жертв, не так ли? Как думаешь, Иде… Могут ли и твои сёстры оказаться в их числе? – Мать покачала головой, вздохнула. – И… что насчёт тебя самой?

И я подумала об Эрике. Но это придало мне сил.

– Пропусти меня, мама, – выдавила я. – Прости… Пусти…

Она меня не останавливала – но, как и остальные, осталась за плечом… я чувствовала её призрачное присутствие.

Я боялась обернуться. Мне казалось, если сделаю это – увижу уже не знакомые до последней чёрточки лица, а оскаленные черепа, горящие огнём глаза, скрюченные костлявые пальцы.

Мои мёртвые говорили, плакали, кричали – и всё же, спотыкаясь, закрывая уши – не слышать, не слышать их… я продолжала идти вперёд, потому что знала: остановлюсь – умру.

– Ты идёшь не в ту сторону, – сказала вдруг новая фигура, закрывшая от меня далёкое рыжее свечение…

Я увидела Эрика Строма.

Мёртвые за моим плечом притихли, как будто почуяв угрозу.

Мой ястреб. Здесь, во плоти, на слое Мира… Он стоял, преграждая мне путь, точно такой, каким был до того, как расстаться со мной перед лётным залом. Тот же камзол. Тёмные волосы растрёпаны. Под глазами – глубокие тени.