Сердце Стужи

Наверное, еще что-то хотел сказать князь, когда их прервали. Дверь снова распахнулась, а в комнату влетела босоногая девчонка в одной ночной рубашке.

— Веснуша! — промчалась от порога, чтобы повиснуть на шее сестры.

Но как только обняла и прижалась, ощутив греющее хозяйку чародейское тепло, так сразу охнула негромко, а после обвисла поникшим тонким стебельком. Весса едва удержать успела.

— Снежа, Снежинка!

Пытаясь растормошить вдруг потерявшую сознание сестренку, не заметила чародейка, как отшатнулись от лавки Акила с Сизаром, точно шерсть медведя и соколиные перья дыбом встали от повеявшего на них ледяного колдовства.

— Снежинка, что с тобой? Что такое, хорошая моя?

— На лавку положи и подальше отойди, Весна, — прохрипел Акила, хватаясь за горло. Сизару лучше было, его лед богини до костей не пробирал, но дышалось все же с трудом.

— Что это? — послушалась чародейка и отступила. И едва шаг сделала, как сестренка вновь задышала, правда, глаз не открыла и не шевельнулась.

— Не чувствуешь? Силы чужой не ощущаешь?

— Точно в грудь укололо. Но что с ней?

— Сильна девочка. Подарок богиня оставила для тебя и так все рассчитала, чтобы ты ее магию пробудила.

— Какой еще подарок, Акила?

— Верно говорит, — подал голос Сизар, — это точно магия Стужи, я чувствую. Чары на забвение похожие, когда человек засыпает и долго так спит, а сердце все медленнее стучит, пока вовсе не перестанет.

— Зачем? — задрожала Весса и побелела точно снег. — Что Снежка ей сделала? Она ведь Бренна забрала, неужто ей мало?! Почему ей всегда мало!

И голос снова сорвался, захрипел, а чародейка подскочила к хмурому князю, вцепилась в его плечи:

— Сизар, пробудить можно? Объясни, пожалуйста, как.

— Это сила богини, Весса, с ней лишь сама Стужа совладать могла.

— А Яр, — не желая верить словам, вновь спросила она, — Яр может помочь?

На этот вопрос уже Акила ответил. Покачал головой и пояснил:

— Разные поля силы, Весса, разная направленность у них. Один не умеет отменять колдовства другого, иначе только и разбирались бы друг с другом. Не зря мать-богиня силой поровну наделила.

Глава 24 О СПРАВЕДЛИВОСТИ

Дворец сестры был ее гордостью, невозможно прекрасный до самой последней детали. Она, как мать, обожала красивые вещи, а потому настоящим ударом стало видеть вместо гладких башенок, скульптур в ледяных нишах, узорных карнизов, колонн и главной лестницы нечто, более всего напоминавшее гору. Гору, оплавленную снаружи, с которой лед сходил прямо кусками, чтобы после снова застыть. Не было входа, не было окон, одна бесформенная глыба.

Яр желал перенестись внутрь, но что-то не пускало. Ощущение, будто там нет пространства, в которое можно беспрепятственно проникнуть. Разве только пробить для себя ход.

От огненного удара пошатнулась сама гора, а Яр выругался, стабилизируя потоки. Проникнув внутрь, они вызвали дрожь земли, на которой нынче стоял дворец. Впрочем, ее землей нельзя было назвать. Твердь из тысячелетнего прессованного льда. Остров в центре Вечного океана, в закрытой части мира, между границами которого только боги и могли перемещаться. Лед не таял столетиями, и его темно-зеленая «почва» теперь приняла на себя вес бывшего дворца богини. Именно из аккуратно вырезанных в толще застывшей морской воды кубов, заряженных древней силой, и был дворец построен, сюда же, к месту своего «рождения», вернулся.

Огненный бог шагнул внутрь. Там испытал он сильнейшее давление магии, пойманной и запертой в ловушку старых чар. И только очутившись в тронном зале, Яр осознал, что его прежде не пускало. Здесь практически не было места, свободного ото льда. Сверху и снизу выросли из бывших потолка и пола огромные кристаллы, перекрещиваясь между собой наподобие прутьев клетки. Толстые наросты гладкого льда покрывали стены, сузив помещение до пространства, раз в десять уступавшего прежним размерам. И сейчас Яр очутился на свободном пятачке, а по сути, в пробитой среди льда пещере. И она в точности повторяла фигуру божества, а лед обтекал тело Яра по контуру, очерчивая линию плеч и опущенных рук, сжатых в кулаки. Даже выпрямить пальцы не выходило, они бы уперлись в лед, оплавленный его ударом.

— Стужа! — позвал он сестру, вглядываясь вперед, призывая послушный свет, позволявший сделать эти кристаллы настолько прозрачными, чтобы обвести взглядом весь зал. Обвести, увидеть и замереть на несколько долгих секунд. Сестра стояла в коконе изо льда, раскинув в стороны руки, застывшая и прекрасная, словно высеченная неизвестным мастером статуя, до боли напоминавшая живого человека.

— Стужа! — Он рванулся к ней, невзирая на то, что гору вновь сотрясло до самого основания, разбивая огнем кристаллы, формируя божественным даром узкий тоннель, сквозь который можно было вытянуть руку и коснуться плеча неподвижной статуи. — Что с тобой, сестра?