Сердце Стужи

И я едва зубами не заскрипела, когда тот поднял свой нож и, потеснив мачеху, уселся на кровать. Еще и хмыкнул довольно.

— Пригляжу.

Вот как? Белонеге угрожают, Снежке угрожают. Ребенка да слабую женщину обидеть готовы, лишь бы угрозу подальше спровадить? Огонь, так старательно сдерживаемый, выхода не получавший, взметнулся внутри. Отразился в глазах, до кончиков волос пробежался.

И только жаром моим повеяло, как в комнате мигом похолодало. Над Снежей словно облачко белесое возникло, а я огнем собственным поперхнулась от страха.

Глава 25 О ЗИМНЕЙ СКАЗКЕ И ЕЕ ЗАВЕРШЕНИИ

Хорошее наказание Яр выбрал, оно и понятно. Порой убить даже милосерднее, чем жить оставлять. Однако лежать тут века, придумывая, как освободиться, Бренна не слишком-то привлекало. Отдохнуть не помешает, конечно, но уж лучше место да компанию самому выбирать. Опять же, если замешкаться, то рыська огненная может вовсе не дождаться. Долгая жизнь у наделенных божественной силой, но не дольше богов ведь живут. Значит, поскорее выбраться следует. Жаль, лед, сковавший руки и ноги, совсем не поддавался, как Яр и предупреждал. Постаралась Стужа, древнее заклятие призвала, дабы лорд ее наверняка вырваться не сумел.

Успел солнечный бог напоследок порадоваться, что только его огнем древние чары разбить можно, а Бренна сразу занятная идея посетила. Огненной силой не владел, конечно, но вот в камушке одном, когда-то самим Яром сотворенном, именно она и заключалась.

И ведь не раз пригодился. Сперва вплести в веревку, которой Вессу связал, чтобы Яра призвать, после границу пересечь, охранки не побеспокоив, и прямо в дом Акилы шагнуть. А теперь пришел черед послужить в последний раз. Жаль, всего ожерелья нынче не сыскать было. Укрыла его Стужа в дворцовых тайниках, а сам дворец непроходимым стал. Не отзовутся солнечные самоцветы, поскольку один лед кругом. Даже тот камень, что Бренн при себе носил, теперь не отзывался.

Одежду магия искрошила, а самоцвет на шнурке на груди висел. Еще во время удара тот шнурок лопнул, и его, вероятнее, в сторону отнесло. А раз магического огня сейчас во всем пространстве не чувствовалось, мог он вмерзнуть в один из кристаллов. Вот только головы было не повернуть, а пальцы едва шевелились. Ничего не оставалось Бренну, кроме как на ощупь искать.

Отпустил силу, и зазвенел ближайший кристалл, раскрошился, Бренн прислушался внимательно к ощущениям, но тот оказался пустым. И так один за другим, большие и маленькие, весь ближний ряд по кругу. Пропустить нельзя, вдруг именно там и застыл камушек.

Раскрошить, прислушаться — есть ли пламя, и дальше продолжить. Муторная работа, долгая, потому как не видишь, а лишь чуять можешь, да и сами кристаллы силой ищешь. Их же во всем зале бессчетное количество выросло.

Так и разбивал, отдыха себе не давая, и штук пятьсот насчитал, от крошечных до гигантских, когда вдруг кольнуло среди холода искоркой тепла.

Отыскал! Осталось приманить на ладонь, заставить снежную крошку, в которую кристаллы обратились, поползти по полу и принести к его руке черный, точно уголек, камень. Сжать не выйдет, но не беда. Силой тоже расколоть можно, точно молотком, если со всех сторон сдавить…

Новый дар еще пытался сопротивляться контролю и срастался с сущностью волка медленно, неохотно. И все же отозвался, строптивец, покорившись более сильной воле и ее давлению, откликнулся и расколол красивый кристалл, выпуская солнечный свет наружу, освобождая заключенную в нем магию Яра.

Ладонь обожгло текучее пламя. Камень разбился, засияло вокруг пленника на одно короткое мгновение, но и этого хватило, чтобы треснул вечный лед и выпустил на свободу. Теперь бы поспешить, ведь время во дворце Стужи совсем иначе течет.

Бренн присел на ледяной остов, застывший подобием стула. Послушный снег, соткавшийся из замерших частичек, превратился в белоснежные одежды, укрывшие тело своего божества. Все раны на коже, от которой отдирал искрошившийся лед вместе с ней самой, медленно затягивались инеем, исцеляясь обретшей новую сущность магией. А войд бросил взгляд на богиню.

— Только надумаешь поспешить, как приходится задержаться. Против моей компании не возражаешь, Стужа? — Усмешка искривила уголок рта, четче обозначив белесый шрам на скуле. Там тоже прилип синий ледяной кусочек, и на всем теле, где такие пришлось отдирать, остались полосочки шрамов. — Хотя, если и возражаешь, деваться все равно некуда. Одна пустыня снаружи, любой зов сбивается.

Все место вокруг бывшего дворца такой пустыней ощущалось. Бренну только и удалось шагнуть за пределы, чтобы сразу уловить чуждые потоки и понять — вздумай он искать сейчас выход, непременно заплутает в белоснежной глуши. Перенестись перенесется, но не туда, куда стремился, скорее выбросит где-то посреди бесконечного, укрытого снегом и льдом поля.

А хуже всего, что стоило лишь ступить за порог, как потоки заволновались, снег закружил, завьюжил, желая запутать, запорошить глаза.